Halo. Контакт на Жатве
Шрифт:
Берн еще крепче сжал горло Эйвери:
– Это личное дело.
– Отпусти его, или выстрелю!
– Врешь!
– Нет, морпех. – В голосе капитана звучала ледяная угроза. – Я серьезно.
Берн убрал руки, и Эйвери сполз по стене на пол. Хватая ртом воздух, он посмотрел на дверь казармы. Капитан держал протезом табельный пистолет М-6. Эйвери видел блестящие титановые пальцы Пондера и углеводородное волокно мускулатуры предплечья.
– Цифры мне известны, – сказал Пондер. – Погибло тридцать восемь гражданских и трое из твоей группы. Еще я знаю,
Берн сжал кулаки, но его руки остались висеть вдоль тела.
– Ты зол. Но это должно закончиться. – Пондер перевел взгляд на Эйвери. – Если у тебя что-то осталось, сейчас самое время.
– Сэр! – прохрипел Эйвери. – Нет, сэр!
Пондер посмотрел на Берна:
– А у тебя?
Не колеблясь Берн ударил Эйвери кулаком по лицу, и тот упал на колено.
– Теперь все, – проворчал Берн.
Эйвери выплюнул кровавый сгусток на пол. Он не бежал, но Берн последовал за ним – получил перевод с операции «Требушет», как и Эйвери. Морпех знал: что-то тут не так, и это бесило сильнее, чем любой удар исподтишка.
– Последняя возможность, Джонсон, – сказал Пондер.
Эйвери поднялся и врезал Берну с такой силой, что вполне мог снести голову с плеч.
Один из зубов запрыгал по полу и остановился около Хили. Медик прибежал от своей койки, держа ботинок, как дубинку. Он явно собирался разнимать дерущихся собственными силами.
– Боже! – прошептал он, глядя на зуб.
– Все, точка. – Пондер опустил пистолет. – Это приказ.
– Есть, сэр! – одновременно ответили Эйвери и Берн.
Напоследок капитан наградил каждого штаб-сержанта выразительным взглядом, после чего сошел по ступеням казармы. Противомоскитная дверь за ним отошла на скрипучих петлях и вернулась на место.
– Я недостаточно квалифицирован для оральной хирургии, – проговорил, запинаясь, Хили.
В наступившей тишине он поднял клык Берна.
– Не важно. Что сделано, то сделано. – Берн посмотрел в настороженные глаза Эйвери и всосал воздух через кровавую щербину. – Но этого я не забуду.
Неторопливо повернувшись, Берн ушел вслед за Пондером в ночную тьму.
– Я в санчасть, – объявил Хили.
– Хорошо, – ответил Эйвери, потирая челюсть.
Меньше всего морпеху хотелось, чтобы медик отвлекал его от сна разговорами.
– Возьму аптечку и вернусь.
Эйвери фыркнул, когда Хили прошел мимо:
– Все еще хочешь остаться со мной?
Медик задержался в дверях. Эйвери впервые заметил нечто успокаивающее в его почти вечной ухмылке.
– Ты, конечно, не подарок, Джонсон. Но этот парень, – Хили кивнул в ту сторону, где затихали шаги Берна, – вполне способен прикончить меня во сне.
Глава 6
«Мелкий грех», система Эпсилон Инди
Дадаб крался по двигательному отсеку, изо всех сил стараясь быть незаметным, даром что нес баллон с метаном на спине. В кулаке дьякон сжимал камень, пестрый серо-зеленый кусок пищеварительного зерна, взятый в столовой киг-яров. «Не спеши, – думал унггой, приподнимаясь над трубопроводом, закрепленным на полу скобами, – а то упустишь».
Скребочистки – пугливые животные. Волоски, покрывающие вздувшиеся тела, всегда в движении, улавливают любую опасность. Эти животные проедают себе путь во всевозможных механизмах, которые легко могут обжечь или обморозить.
Но скребочистка почувствовала движение в наполненном паром воздухе, только когда Дадаб выпрямился. Она с громким хлопком оторвалась от пола и волнообразно поползла под защиту приподнятого водоотвода; из ее ротового отверстия вылетела паническая трель.
Дадаб бросил камень, и скребочистка исчезла, оставив мучнистое облако. Камень отскочил от переливчатого корпуса двигателя «Мелкого греха» и остановился в лужице вязкого зеленого охладителя. Останься скребочистка жива, она засосала бы эту лужу.
Дадаб гордо фыркнул под маской и согнул руку:
Два!
Прошу прощения, но я в замешательстве. – Легче Некоторых дотянулся жемчужным щупальцем до лужицы, поднял камень и кинул его Дадабу. – Я видел только одну скребочистку.
Дьякон закатил красные глазки. Правила игры были просты. Вот только его лексикона не хватало, чтобы доходчиво их объяснить.
Смотри, – сделал он знак.
Дадаб вытер камень углом оранжевого мундира и заостренным пальцем нацарапал на нем вторую метку – рядом с той, которая обозначала первую скребочистку. Животное пробралось в метановую камеру, прервав затяжной период отупляющего уединения.
С того момента, как «Мелкий грех» вышел из прыжка на краю неисследованной системы, истекло уже много циклов. Чур’Р-Яр с осторожностью продвигалась к точке отлета грузовоза. До прибытия дьякону было почти нечем заняться; Жар и другие киг-яры ничуть не интересовались его проповедями.
Он показал камень Легче Некоторых и знаками объяснил незамысловатую арифметику:
Один. Один. Два!
Кротких скребочисток вряд ли можно было считать достойной добычей – не то что грязевых ос и теневых крабов из времен молодости Дадаба. Но в охотничьей игре с камнем унггои отмечали каждое убийство – не важно, легкое или нет.
Понятно… – ответил хурагок. – В придачу и развлечение.
Больше. Веселья? – Дадаб попытался изобразить жесты для слов, которых он еще не знал.
Легче Некоторых медленно сложил более простые жесты:
Больше. Убийств. Больше. Веселья.
Дадаб не обиделся, что существо максимально упростило разговор для ясности. Он знал, что говорит не лучше младенца-хурагока, и был благодарен за терпение.