Халява для раззявы

В коммунальной квартире города Кукуевска помирала, отравившись чипсами, теща Фили Лоховского. Теща возлежали-с на железной кровати с панцирной сеткой, а вокруг нее сновали жена Филимона с испуганным лицом, любопытные соседи и какие-то дальние родственники. Теща тихо постанывали приговаривая:

– Помру, ой помру я скоро. За что мне такое наказание, за грехи мои тяжкие.

После бессонной ночи проведенной у постели умирающей тещи, Филя плохо соображал и еле держался на ногах. Он вышел в общий коридор, присел на подоконнике и закурил «Астру». В коридоре было тихо и прохладно. Мыслями Филимон вернулся на пару дней

Каждый шаг к дому давался с трудом. Филимон Аркадьевич, он же Филя, он же м.н.с. НИИ НЕСМОГВПРОКВЗЯТЬстроения возвращался в свою коммуналку с работы. Вернее, с бывшей работы. Сегодня перед лицом всех товарищей ему почетно вручили уведомление об увольнении по сокращению штатов.

Филимон Аркадьевич понуро брел домой и оплакивал свою горькую судьбу, свою несчастливую звезду. А какой еще она может быть у человека с дурацким именем Филимон, сокращенно – Филя или просто Филя?

Родители, обожавшие все исконно русское, дали мальчику это редкое и красивое, как им казалось имя, и обрекли его тем самым на вечные муки и страдания. С тех пор все у него пошло наперекосяк. В школе его вечно дразнили Филькой, девочки не желали с ним дружить. Как можно дружить с рыжим конопатым курносым? Лицом своим Филимон был так же обязан родителям. Иногда, он ужасно жалел, что мамаша его была преданной и верной супругой папаши. Что ей стоило закрутить роман с каким-нибудь высоким красавцем с римским профилем. Так нет же. Филя получил от собственного папаши не только курносый нос, рыжие вихры, но еще и оттопыренные уши и фамилию Лоховский. А с такой фамилией в наши дни удачи не видать тем более.

Однако, со своим именем и заурядной внешностью Филя давно смирился, потому что в его жизни было гораздо более страшное – теща. Перед ней он и должен был предстать в данный момент и потому ноги его еле несли к дому, к бывшему родному дому, Вернее к комнате, доставшей от родителей Филимона.

Обшарпанные стены подъезда выглядели отталкивающе, раздолбанная лестница жалобно скрипела от каждого шага. Филе казалось, что это – восшествие на Голгофу. Он подошел к двери, взглянул на таблички с фамилиями соседей: «Петровым» – 1, Сивухиным – 2, Козябкиным – 3, Лоховскому – 4. Звонить он не стал, порывшись в кармане, нашел ключ и открыл дверь. На счастье, никого из многочисленных соседей в коридоре не оказалось. Объяснять, почему он так рано с работы, не хотелось. Филя разулся прошел подлинному темному коридору держа в руках старые ботинки. Аккуратно поставил их, тихонько толкнул дверь комнаты и… чуть не заплакал.

В его любимом кресле восседала Нина Михайловна, возле нее на табуретке стояла двухлитровая пластиковая бутылка с пивом и лежали пара пакетиков с чипсами. Теща хрустела картофельными кусочками, будто перемалывала кости самого Филимона. Пиво и чипсы Филя выиграл пару дней назад на какой-то дурацкой лотерее. Филимон, которому никогда не везло в азартных играх был на седьмом небе от счастья. Он уже представлял, как посидит с другом детства Пашкой Колбасовым у него дома в субботу, в его холостяцкой берлоге и отметит эту удачу.

Ни жене, ни тем более теще, Филимон не рассказал о выигрыше. Зачем? Он и так все отдавал до копеечке Нине Михайловне, которая самолично распоряжалась семейным бюджетом Лоховских. Попробовал бы он не отдать. Однажды он пытался противостоять насилию, а потом долго объяснял ребятам в институте, что просто ударился об угол. Бутылка и чипсы были надежно спрятаны в коробке с макулатурой, хранившейся на антресолях. И вот теперь, мечта о «празднике» жадно пожиралась мадам тещей. Вот тогда-то не сдержавшись, мысленно Филимон произнес ту ужасную фразу: «Чтоб ты обожралась до смерти, старая стерва…»

В тот же вечер теща почувствовала себя плохо. Самое ужасное, что Филимон почувствовал радость. Он понимал, что это мелко, подло, низко, но ничего с собой поделать не мог. Теща покорно сносила все эксперименты над своим несчастным желудком. Каждый сосед своим долгом считал посоветовать свой собственный, фирменный рецепт. Испробовано было все от клизм, до дорогостоящих импортных лекарств с непонятными и даже зловещими названиями. Ничего не помогало.

Филя представил, что сейчас на этой самой кровати должен был мучиться он сам. Надо же, ну нет ему везенья в жизни. Один единственный раз что-то выиграл и то оказалось несъедобным, некачественным. И все же ему повезло, теща один-единственный раз сделал для него доброе дело. Нашла это злополучное пиво и чипсы. Эта мысль придала Филе некоторую бодрость. Значит полоса невезения закончилась. А раз так, надо начинать жить по-новому. Филя поднялся с подоконника распрямил плечи и уверенной походкой вошел в комнату.

Тещу – в ее квартиру, тещины вещи – на мусорку. У Нины Михайловны Мерзеевой была своя собственная, отдельная квартира в так называемом спальном районе. Но ее не устраивали отдаленность от центра и отсутствие объектов над которыми она могла командовать. Поэтому почти с самого первого дня женитьбы Филимона Аркадьевича на ее дочери Нина Михайловна жила с ними в коммунальной квартире. К себе же в отдельное изолированное жилье она их не пускала, предпочитала сдавать квартиру.

«Но теперь все будет по-другому, все будет по-новому. Никаких унижений, никаких издевательств» – с этой мыслью Филимон приступил к активным боевым действиям.

С чего начать? С тещиного барахла. Надо дать им всем понять кто в доме хозяин! Филимон открыл дверцы шкафа, достал старенькую наволочку и начал аккуратно и методично складывать в нее фарфоровых зверюшек, голых амурчиков с рожами даунов, и прочих, горячо любимых тещей, уродцев. Этих зверей Филимон Аркадьевич ненавидел всей душой, они таращились по ночам на него своими безжизненными глазами и гнусно ухмылялись, напоминая о его месте в этой семье. На них все время скапливалась пыль, от который Филимон постоянно чихал. Эти подлые существа всегда неожиданно оказывались у него под рукой. Из-за каждой разбитой твари в доме возникал скандал. Наволочку заполненную статуэтками он вынес к мусорным бакам, с чувством глубокого удовлетворения.

Затем Филимон переключился на старые газеты и бумаги, хранимые тещей. На них пыли было гораздо больше, чем на ее фаянсовых любимцах. Причем, весь этот мусор Нина Михайловна предпочитала хранить в комнате у Филимона. Коробки и коробищи, заполненные старыми подписанными открытками, ленточками от цветов, пожелтевшими письмами и всякой прочей ерундой он вынес из квартиры.

Оставалось самое главное «сокровище» – подшивки журнала «Будни механизатора» времен экспедиции товарищей Папанина и Маманина в Антарктиду, этот журнал старуха хранила как зеницу ока. Подшивка этого безобразия занимала много места в книжном шкафу Лоховского, тогда как его любимые книжки были стопочками разложены на полу, на подоконниках и без того захламленной комнаты.

Что делать с журналами, он не знал. Вот тогда-то в голову пришла великолепная, а главное справедливая идея – сдать их в букинист, а на вырученные деньги купить пива и чипсов. И отметить с другом Пашкой Колбасовым «освобождение» от тещи.

Филимон оделся и вышел из дома. Через час он вернулся с небольшой, но достаточной суммой денег. Соседей в комнате не было, жены тоже. Теща дремала, раскинув на кровати свое монументальное тело. Услышав скрип двери Нина Михайловна открыла глаза.

– Филимон, Филюшечка, подойди ко мне, – ласковым шепотом позвала его Нина Михайловна.