хамелеон
Шрифт:
— У меня нет ни малейшего желания отбирать вашу работу.
— Тогда к чему все это? — прорычал Хоуп. — Почему ты просто не заключил связь с тем, с кем требовалось?
Хоуп заглянул в другую комнату, где Себ спал в забытьи на полу. Джон видел только ступни Стража, проглядывавшие через дверной проем. Хоть Джон ему и сочувствовал, но связь с Шерлоком казалась правильной. Ему было предназначено ее заключить. Даже сейчас от нее в груди разливалось тепло и ощущение силы. Самое драгоценное, что у него когда-либо было. Он ни за что не разорвет ее, и уж точно
Но Джон понимал, что Хоуп так просто не отступится.
— Можно ли как-то сообщить армии, что вы не какой-то военный материал? — спросил он.
— Думаешь, я не пытался? Их это не волнует. Мы всего лишь орудия. Стражи. Проводники. «Немые» плевать хотели на нас с высокой колокольни. Мы их пугаем, Джон. Вызываем у них омерзение. Для них мы всего лишь ходячие воплощения извращения. Похотливые, безумные, совершающие насилие над чужими разумами, посягающие на частную жизнь дикари, ведомые инстинктами и гормонами. Но мы полезны, о, да. Лишь по этой причине они все еще не выставили нас в шеренгу и не расстреляли. А, хотя погоди, они уже пытались это сделать. Проклятые ублюдки-«немые».
— У меня много друзей среди обычных людей, — возразил Джон. — Никто из них так не относится к нам.
— Ну, они ведь считали тебя «своим». Вот выйдешь отсюда в форме с нашивкой, и посмотришь на их реакцию, — со знанием дела ответил Хоуп.
— Я не хотел быть Проводником, — с горечью произнес Джон.
— Думаешь, я хотел? — вздохнул Хоуп. — Никого это не волнует.
Он подошел и положил ладонь на колено Джона. Тот ощутил, как назойливое влияние старается успокоить его разум, и отразил воздействие.
— Спаси себя. Помоги мне разорвать вашу связь, самому же будет проще.
Джон жестко оттолкнул его, используя разум. Он не был уверен, что творит, но Хоуп отнял от него ладонь, словно обжегшись.
— Или, — продолжил старый Проводник, — ты можешь сопротивляться и дальше, а потом корчиться в муках, как сукин сын. Выбор за тобой. В любом случае, к завтрашнему дню ты уже будешь связан вон с той ходячей грудой мяса, — он указал большим пальцем на дверь, на ступни Морана. — А я буду охотиться в домах для престарелых на своего следующего Стража, — он провел ладонью по лицу. — Некогда мне с вами возиться.
Послышалось резкое жужжание, и Хоуп подскочил. Он извлек телефон из кармана и взглянул на экран. Джон почти видел, как в нем вскипает гнев, пока он читал сообщение. Кто-то подкинул Свату проблем. Отлично. Джону казалось, что чем сильнее Хоуп был расстроен, тем слабее становилась его эмпатия. В конечном счете он найдет брешь в его броне и сломит его.
Хоуп понимал, что Джон анализирует степень его защищенности. На секунду он еще сильнее потемнел от ярости, но тут же прогнал это чувство прочь. Фальшивый елейный покров вновь заволок его эмоции. Броня восстановилась, и он снова стал воплощением доброжелательного Проводника.
— Я собираюсь разбудить Себа. А ты постарайся с ним поладить, пока я не избавлюсь от Шерлока, твоей сестры и всех тех, с кем ты еще можешь заключить связь на расстоянии. Когда с этим будет покончено, ты вместе с Себом отправишься в небольшое путешествие в провинцию, в мое милое именье для разводов. Продолжай в том же духе, и я награжу тебя, — “награжу” в его устах отчетливо звучало как “накажу”.
— Я не собираюсь молчать, — предупредил Джон. — Я всем расскажу, что вы разорвали связь против моей воли. Вам больше не будут доверять.
Хоуп лишь рассмеялся.
— Ты так ничего и не понял. Всем до лампочки. Даже мне, — Хоуп пинком закрыл дверь.
Гарри было так плохо, что краше в гроб кладут. Это было хуже, чем выпить пятнадцать порций в пабе «Шотландец» после того, как закинешься пятью таблетками метамфетамина. Ее чувства просто взбесились. Она почти не сомневалась в том, что оглохла, в то время как ее обоняние было на высоте. Либо оба предположения верны, либо она воняла, как раздевалка в спортзале. А вот и завтрак, который ей так и не представился шанс съесть.
Она сумела подняться с пола, когда ей удалось перевести дыхание, а тошнота и рвотные позывы отступили. Головокружение едва снова не свалило ее с ног, и она прислонилась головой к обитой стене, чтобы не потерять равновесие. Даже несмотря на то, что ее чувства были выведены из строя, это место показалось ей знакомым. Она уже бывала здесь пару раз. Комнаты «для успокоения». Они приводили ее сюда и оставляли томиться какое-то время, пока она не затихала настолько, чтобы Проводник мог прикоснуться к ней и снизить чувствительность ее восприятия до нейтрального уровня. После этого они читали ей лекцию насчет таблеток, которые нужно принимать, о том, чтобы она выполняла упражнения и записывалась на встречу со старыми несвободными Проводниками. Все эти милые унизительные ужимки и прыжки, к которым Стражей с Проводниками никто не принуждал.
Боже, хотелось бы ей, чтобы ее здесь заперли из-за очередной вспышки гнева. По крайней мере, проснувшись с перепоя, ей не приходилось иметь дело с яркими воспоминаниями о том, что она натворила, будучи под градусом. Она выставила себя конченой дурой, с первой до последней секунды. Наверняка Клара подумала, что она помешанная, не способна сдерживать гнев. Хоуп, должно быть, потешается над ней до колик в животе. Господи, а что скажет по этому поводу ее лидер… От отвращения к самой себе тошнота вновь подступила к горлу.
Она чувствовала себя уязвимой и незащищенной, словно превратилась в оголенный нерв. Пусть это прекратится! Она подумала, что ее страстное стремление к какой-то сомнительной мечте о Проводнике было неправильным. Чуять Джона, созревшего для связи, слышать его призывы о помощи, желать его так, что перед глазами темнело. Она бы запрыгнула на него, если бы ей предоставили хотя бы крошечный шанс, и к черту то, что он мужчина, к черту тот факт, что он ее родной брат. Она бы его трахнула. Что бы об этом сказали мама и папа? Гарри застонала.