Хан Кене
Шрифт:
Месяц, полтора или два не спеша двигались аулы, а десятки, сотни тысяч лошадей, овец, верблюдов паслись по дороге. Но вот на пути вырастало укрепление, а то и новый городок, и, как неожиданно встретившие препятствие испуганные птицы, начинали метаться кочевники. Для людей, может быть, и хорошо было найти жилье, отдохнуть, но скот на добрых два-три перехода полностью лишался кормов. Начинался мор, который ничем уже нельзя было остановить…
Потом уже научились казахи заранее заготавливать корма, стали переходить на оседлое животноводство. Но тогда, в самом начале, степь смотрела на это как на катастрофу
Кенесары
Даже генералы Обручев и Горчаков, знакомые с положением в степи обескураженные прошлогодними неудачами Жемчужникова и Дидковского, склонны были согласиться с его предложениями и произвести для начала обмен пленными. Но тут вмешался лично самодержец.
Царь Николай I давно уже устремил свой взор на среднеазиатские ханства и не хотел иметь между ними и собой хоть сколько-нибудь самостоятельных или буферных территорий. Еще год назад он собственноручно начертал на докладе графа Киселева о внутреннем положении Букеевской орды резолюцию: «В одном царстве не может быть другого!». Это, по существу, предопределило и политику в отношении Кенесары…
Генерал Обручев внезапно прервал всякие связи с Кенесары и приказал ему разоружиться. Перед лицом многочисленных и могущественных врагов это могло означать для него только верную гибель…
В это время произошло еще одно событие, окончательно решившее исход дела. Два крупнейших степных феодала из родов аргын и найман — Ерден Сандыбай-оглы и Аккошкар Кичкентай-оглы — прослышали о переговорах, ведущихся между генералом Обручевым и Кенесары. Это были неимоверно богатые люди. Принадлежавшие им земли простирались от Атбасара до самой Сырдарьи и включали поймы рек Каракоин-Каширлы, Есиль, Терсаккан, частично — Кара-Кенгир, Сары-Кенгир и Сарысу, предгорья Аргынаты, Кишитау и Улытау. Поговорки и песни слагали в народе об их богатстве и могуществе. Вот что пели о Ердене:
Есенбая сынки щеголяют в мехах —
Что Ерден, что Дузен — в лисах и соболях.
Скот считать не умеют по головам,
А считают по сотням да косякам.
Не менее красноречиво воспевались богатства Аккошкара:
Он из горных алтайцев, тот богатей,
Всех вокруг подчиняет он воле своей.
Пьет из озера возле аула его
Сорок тысяч! Вскипает вода кумысом.
Как богат Есенбай, пораскинь-ка умом,
Если враз в Оренбурге пятьсот рысаков,
Не торгуясь, продал он одним косяком.
Сорок тысяч! Вскипает вода кумысом.
А озер таких много десятков кругом.
Оба они были обеспокоены ведущимися переговорами, а когда услышали о том, что Кенесары претендует на приказ в Улытау, вовсе потеряли сон. Только он мог стать им достойным соперником в степи и оттеснить их на второй план. Для них это был вопрос жизни и смерти, и они поступили по древней феодальной традиции. Пригнав в подарок ташкентскому куш-беги Ляшкару тысячу великолепных лошадей, они подсказали ему, что делать. Ляшкар и сам был жестокий враг Кенесары. Однажды ночью неизвестный отряд напал на укрепление Улытау и вырезал его гарнизон вместе с семьями. Оставшиеся в живых рассказывали, что напавшие кричали «Аблай!.. Аблай!..».
Не говоря уж о том, что Кенесары находился во многих сотнях верст от этого места, ему никак не было выгодно нарушать в это время мир. Он ведь сам добивался его любой ценой. Но стараниями враждебных ему султанов все это было доложено, как его действия. Волк был виноват, что сер…
Никогда еще не проявлялось столько изощренной жестокости, как в этот набег, и поверившие в него генералы Обручев и сменивший Генса Лодыженский больше не принимали посланий Кенесары. Они твердо решили, что взбесившегося волка может удержать лишь смерть или решетка…
Еще в конце месяца кокек — апреля, в аул Кенесары выехал офицер связи Долгов со строжайшим приказом. Доставлен он был Кенесары лишь через полтора месяца. В приказе говорилось:
"1. Все казахские аулы, относящиеся к Оренбургской губернии и кочующие по киргизским степям, являются неотторжимой частью Российской империи. Они облагаются налогом по одному рублю пятьдесят копеек серебром с каждого двора.
2. Поскольку киргизские аулы будут уплачивать налоги непосредственно в царскую казну, воспрещается собирать с них зякет.
3. Все тяжкие преступления рассматриваются по законам Российской империи. Дела по уплате долгов, превышающих сумму в пятьдесят рублей, рассматриваются в Пограничной комиссии.
4. Воспрещается категорически предоставление убежища беглым русским, татарам и башкирам. Подобные лица, пребывающие в настоящее время в стане Кенесары, подлежат передаче властям Российской империи.
5. Поскольку Кенесары является подданным Его императорского величества, ему воспрещается иметь самостоятельные односторонние сношения с лицами и государствами, которые считаются врагами.
6. Султану Кенесары впредь воспрещается присваивать себе и своим родственникам и сподвижникам степени и чины, не предусмотренные Правительством Его императорского величества и не утвержденные указами оного".
В ответ на просьбу Кенесары о предоставлении ему права пользоваться пастбищными угодьями по Иргизу, Тургаю, Сарысу, Есилю и Нуре генерал Лодыженский написал: «Вам для кочевья со своими близкими и родственниками предоставляется право пользоваться урочищем Кара-Куга, где будете проводить лето и зиму». Устно через Долгова начальник Пограничной комиссии передал ему, что зимой он может перекочевывать лишь чуть севернее этого урочища, а летом возвращаться назад. Но ни в коем случае не разрешалось Кенесары или его близким выезжать на левый берег Иргиза и Каргау, а также кочевать вверх по течению Иргиза и Тургая.