Хан с лицом странника
Шрифт:
Что заставило его идти в сторону противоположную земле предков? Он не мог дать ответ, но и не мог противостоять голосу, зовущему к солнечному закату, туда, где по рассказам стариков, земля поднималась к небу и из нее росли камни, преграждавшие дорогу всякому путнику.
Лодку ему пришлось скоро бросить, поскольку русло реки сужалось и невозможно было перетаскивать ее через завалы огромных сгнивших деревьев, лежащих поперек течения. Да и сам-то он шел с трудом, выискивая лосиные тропы, проторенные могучими животными.
Горы начались неожиданно" обнаруживая
И им овладело чувство неуемной радости все переполняющее и клокочущее изнутри молодым вином, рождая необыкновенное, необычайное видение. Ему захотелось громко закричать, с кем-то поделиться рвущимся восторгом. И он по-настоящему пожалел, что рядом не было Зайлы-Сузге с ее мягкой улыбкой и грустью. Ему хотелось верить, будто он встретит ее непременно там меж парящих в небе деревьев и, вобрав в себя как можно больше воздуха, он закричал на весь лес:
— Зайла-Сузге!!! Встречай меня! Я иду!!! — и, подхватив с земли свой лук, высоко подкинул его и, поймав на лету, кинулся прямо сквозь заросли навстречу плывущим по небу деревьям.
На подъем у него ушел весь день, но уже закат он наблюдал с вершины горы, взобравшись на огромный камень-валун, ободрав в кровь руки, сбив колени, но ощущая себя сильным и свободным.
Он долго сидел на камне, провожая солнечный диск медленно уходящий вниз, окрасивший золотыми россыпями скалы, лес, траву. И ему подумалось, что верно, и солнце, могучее солнце, дающее жизнь всему вокруг, также неподвластно себе. И ему определен удел блуждать по небу в непрерывных поисках.
"А может, оно ни одно, солнце? И утром мы видим иное существо, выходящее из-за леса? А то, прежнее, проваливается под землю, чтобы никогда уже не вернуться на небо. Да и не может оно за день пробраться под землей сквозь ее толщу и очутиться на том же месте, где было вчера. Кто же хозяин этих огненных дисков, выпускающий их раз за разом, день за днем на небо? Может именно сейчас он, усмехаясь, смотрит на меня так же как я разглядываю снующих по земле букашек и может одним щелчком сбросить всех нас в пропасть или поднять к небу?"
Едигиру стало жутко от собственных размышлений и он хотел уже спуститься вниз с валуна, когда заметил вдали меж деревьями слабый дымок, поднимавшийся столбом вверх.
"Люди!" — обожгла его мысль, и напряглись все мышцы. — "Враги?! Но почему обязательно враги? Оттого, что я пришел на их землю? Но кто решил, что это их земля? И я имею на нее право. Она такая же моя, как и их".
Он не стал разводить костер, ночь провел в полудреме, ворочаясь на хвойном лапнике, заменявшем ему постель. А утром, еще впотьмах, начал спускаться с вершины горы на поиски человеческого жилья, решившись в очередной раз довериться судьбе.
Вскоре он вышел к небольшому ручью, струящемуся
Затаившись в кустах, Едигир долго ждал, когда кто-нибудь выйдет из дома. На всякий случай держал лук наготове, прикинув, что с такого расстояния может вполне достать любого. Наконец, не выдержав долгого ожидания, небольшими перебежками, крадучись, стал подбираться к дому, готовый в любой момент скрыться в лесу. Но никто не вышел, не закричал на него. Тогда, обойдя дом вокруг, осторожно толкнул дверь и заглянул внутрь. Людей там не было.
Едигир еще раз огляделся по сторонам и, крадучись вошел внутрь, оставив дверь неприкрытой. Посреди дома стоял большой стол и две лавки по сторонам. У самой двери был сложен очаг из камней, обмазанных глиной. Вверху виднелось отверстие, прокопченное по краям.
Пока Едигир рассматривал небогатое убранство незнакомого человеческого жилья, снаружи послышались людские голоса и лай собак. Выглянув за дверь, он увидел, что из леса вышли двое мужчин, а к дому бегут несколько здоровенных псов, верно, раньше хозяев учуявших появление незнакомца.
Путь к лесу был отрезан, и Едигиру не оставалось ничего другого как ждать, когда хозяева подойдут ближе к дому. Мужики по собачьему лаю поняли, что в доме есть кто-то чужой, остановились, сняли с плеч длинные металлические трубки, направив их на открытую дверь.
"Ружья!" — понял Едигир. Ему и раньше приходилось видеть в купеческих караванах самопальные трубки, стреляющие железными пулями за много шагов.
Они не трогались с места, поглядывая с опаской в сторону дома, и о чем-то переговаривались меж собой. Затем один из них что-то громко крикнул и угрожающе повел ружьем в его сторону.
Едигир решительно вышел из дома, бросив на землю лук, а затем положил рядом саблю с кинжалом и развел в стороны обе руки, показывая, что он безоружен. Осмелевшие собаки кинулись на него, норовя цапнуть за ноги. Он попятился назад от наседавших псов и чуть не упал, зацепившись за бревно.
Пришедшие настороженно разглядывали его, не торопясь унять лающих собак. Наконец, один из них кликнул их и подошел к Едигиру.
— Один? — спросил громко на языке понятном Едигиру, показав указательный палец, и обвел взглядом ближние кусты, направив дуло ружья в сторону густых зарослей. — Откуда пришел?
Едигир со скрытой усмешкой разглядывал стоявшего перед ним и думал, что легко мог бы сбить его с ног, завладеть оружием, а уж потом справиться и со вторым.
Но что бы это дало? Убьет их и опять останется один? Нет, не за этим он пришел и не станет причинять им зла.