Хаос дорог
Шрифт:
Мейлон неопределенно кивнул. Уж он-то теперь знал Лиса едва ли не лучше, чем тот знает сам себя. Хотя остались еще кое–какие вопросы, которые следовало задать сразу же. — Наставник, что он задумал? — Ничего невыполнимого, с его-то способностями… — Наставник, я серьезно, – Мейлон твердо посмотрел в глаза мориду. Он уже привык считать его если не отцом, то кем-то близким к этому, но это не дает Марвиду права утаивать от ученика что–либо. — Малыш, я действительно считаю, что в данных обстоятельствах тебе лучше не вмешиваться… — А вот это уж позволь решать мне, – хищно сощурив глаза, приказал Мейлон. И Марвид просто физически не смог ослушаться.
Часть 4
Маленькие тайны провинциального города
Все же нет в этом мире ничего прекраснее гор, особенно если это Хрустальные Пики. Даже жаль, что эта красота доступна лишь немногим, имеющим доступ на земли нелюдимых сидов. — Алесан! Не отвлекайся! – Вейрин резко одернул меня. Я невольно посмотрел на отца. Это был едва ли не первый случай, когда danell Каратель соизволил вспомнить о существовании сына. Вернее, за все десять лет моей жизни этот случай был первым. – Посмотри вниз. Видишь огни в долине? — Да.
Огни мне не нравились. В отличие от звезд, они были слишком… земными, обычными. — Это один из немногих человеческих городов, практически полностью подчиненный нам. И я думаю, тебе следует провести кое–какое время там. Разумеется, и речи нет о том, чтобы ты жил рядом с людьми. Проведешь время в здешней сидской общине. Тайно. Понимаешь? — Да, danell.
Я хмуро посмотрел вниз. Мне совсем не нравился город, но кто сказал, что я могу выбирать?
Сколько себя помню, я всегда любил маленькие города. Было в них что-то особенное, какое-то невинное очарование, навсегда ушедшее из столиц княжеств.
Наверно, поэтому, волей случая оказавшись в Вирде, я решил задержаться. Казалось бы, небольшой малоизвестный городок, но ведь и он хранит тайны. Именно эта атмосфера загадочности, насквозь пропитавшая камни мостовых, и заставила меня забыть о вечном поиске собственного места – и осесть. В тот миг я не думал о том, на сколько дней или часов Вирд станет мне прибежищем, я просто решил не спешить с уходом. Если честно, тогда у меня в голове даже мысли не промелькнуло, что я могу здесь остаться… но ведь остался же! На целых два года! И если бы не появление в моей жизни вредного рыжего эльфа, то возможно, этот срок оказался бы куда внушительнее…
Странно, не так ли? Я даже не помышлял об остановке, но задержался и прижился…
Поначалу мне было просто любопытно, и я решил поговорить с городом, познакомиться с ним так, как Владыки знакомятся с любым местом, где вынуждены задержаться больше чем на час. Но Вирд смолчал. Он не откликнулся на зов ни в первый вечер, ни на следующий…
В общем, первой странностью стало то, что Вирд был нем. Этот город просто не умел говорить! Но он умел слушать, а мне был нужен собеседник, понимающий и терпеливый, а еще умеющий молчать…
Как же все-таки мало нам нужно в жизни! Оказалось, что мне был нужен Вирд – и все. Я просто говорил с ним, изливал ему душу, чувствуя что-то вроде дружеской поддержки и понимания. Это… успокаивало. Конечно, город не мог понять меня по–настоящему, не мог оценить все с позиции нашей морали, но мне это и не было нужно. Все-таки в жизни нам необходимо не так уж много вещей… можете мне поверить.
А потом я однажды утром открыл глаза и впервые взглянул на город по–другому. Он не только слушал меня – он жил. Размеренный ход часов, монотонное шипение песка, утекающего сквозь пальцы… То, что знакомо и близко любому смертному, для меня оказалось дикостью. Зачем отмерять время, когда его у тебя в запасе бесконечно много? Незачем! Все случается в свое время – не раньше и не позже.
Вот только я к тому моменту утратил бессмертие, дарованное золотой кровью, но привычки же не забываются, особенно те, что заложены в основу восприятия мира. Так что первые три года я не особенно задумывался о времени. Его просто не существовало в моей реальности, зато оно жило в реальности Вирда…
Можно сказать, что именно этот городок научил меня мириться с реальностью. Он один сумел мне дать то, что не смогли привить все эльфийские мудрецы вместе взятые, – ощущение собственной значимости в глазах мира. В каком-то смысле после долгих лет ожидания встретились два одиночества: Владыка, отказавшийся от силы, и город, не имеющий собственного голоса. Странное сочетание, правда? Бессмысленное какое-то. Но нас все устраивало, а на других мы особо не оглядывались…
И как-то незаметно границы моего мира расширились. То, что раньше отвергалось без сомнений – duah’mai [16] , – постепенно, шаг за шагом, вошло в мою жизнь и стало ее неотъемлемой частью. Скажи мне кто-нибудь лет десять назад, что я спокойно заговорю с человеком – не важно, кто он и какое положение занимает, сам факт его смертности уже повод отказаться от общения! – я бы не поверил. Более того, многие из двуликих стараются пореже пересекаться и с эльфами, только небольшая группа избранных достойна нашего внимания, но и до них мы нисходим. Наверно, это сложно понять тому, кто не вырос в этой среде… Но! Ни один Владыка никогда не окажет помощи ни одному «низшему», кроме своего rea, даже если в опасности окажется давний друг и соратник. Хотя о какой дружбе может идти речь?! Боги, да что говорить, если многие отказываются от собственных детей, обрекая их тем самым на смерть? А самое паршивое во всем этом то, что происходящее никому не кажется чем-то зазорным или странным. Их действительно все устраивает!
16
Duah’mai (др. – дакар.) – официальное обозначение всех, находящихся вне зоны интересов Домов, дословно «дальний круг». Часто используются другие, более грубые формы, разумеется, употреблять их в высшем обществ е не рекомендуется, но обычно этим рекомендациям не следуют.
В общем, уродец я не только генетически, но и морально. Надеюсь, теперь все поняли, за что именно невзлюбили смертные мою родню? Ну и, думаю, больше не надо объяснять причины моих разногласий с Семьей? И вовсе дело не в том, что меня коробят все их правила и традиции (хотя коробят – спорить не стану), просто в результате обряда я приравнял себя к смертным. Кстати, только по этой причине я и остаюсь жив – я просто недостоин их внимания. Пока недостоин. Ведь бешеных собак, забравшихся на личную территорию, пристреливают, вне зависимости от их значимости. Даже на безродную шавку обращают внимание, когда она становится опасной, – именно так поступает рачительный хозяин, верно?
Но не будем о грустном. Я все это начал не для того, чтобы лишний раз доказать, какие плохие они – и какой безобидный я. Не мне судить, да и не вам – на все найдутся гораздо более строгие судьи, которые, лишь глянув на цепочку событий, сразу придут к верным выводам… Но и по их души в свое время придут другие арбитры. История не стоит на месте. И пусть ее узор хаотичен и пока неясен нам, когда-нибудь его разглядят те, кто придет после нас. Запутают они это кружево сильнее? Или, напротив, развяжут неровные узелки чужих ошибок? Этого не знают и все пророки мира, но что бы ни сделали наши потомки, как бы ни оценили итог наших жизней, в одном они не ошибутся никогда – они действительно рассудят, пусть и с неведомых нам позиций…