Хаосовершенство
Шрифт:
Петруха с Митрохой идею сначала не поняли, предложили сматываться из лагеря на фиг, благо, деньги есть. Но… куда сматываться-то? В московские корпоративные зоны? А где гарантия, что их не тряханет? В другой Анклав? Назовите спокойный. В какое-нибудь государство? Отчалить на кокосовый остров? Два последних варианта интересны, но что делать, если аборигены заинтересуются богатыми беженцами? Сейчас, когда закон летит к чертям, а планету медленно окутывает хаос, найти по-настоящему безопасный уголок чертовски сложно. Богатые беженцы, без силы и положения,
Нет, от идеи лечь на дно Бобры не отказались, Николай Николаевич просчитывал варианты и обо всех толковых немедленно докладывал, но уезжать с Колымы пока не советовал. Потому что тут, в лагере, братья представляли не только себя. Потому что теперь за ними стояли тысячи людей, а это, что ни говори, – сила. Мертвый ведь не собирается вечно кормить беженцев, он должен их пристраивать и наверняка порадуется, если кто-то возьмет на себя часть головной боли.
– Мы остались, потому что все эти люди, мать их, наши! – рубанул Тимоха. И рубанул честно. – Среди них есть святые, и среди них есть полное дерьмо. Но в большинстве это обычные работяги, которых угораздило жить в это долбаное время. Мы выросли среди них. Мы зарабатывали на них деньги, но мы им помогали и защищали.
– И они нам доверяют, – добавил Николай Николаевич.
– Во всех других лагерях, несмотря на усилия безов, процветают азартные игры и проституция, – с прежним спокойствием продолжил Сабитов.
– Вы хреново усиливаетесь, – хмыкнул Тимоха. – Мы сутенерам и каталам ноги ломаем и спускаем в местную канализацию. А если женщине чего-то не хватает, она должна прийти к нам и поговорить.
– И вы поможете?
– До сих пор помогали.
– Бесплатно? – прищурился Проскурин. – То есть не предложите ей переспать?
Тимоха открыл было рот, но младший Бобры, который прекрасно понимал, что сейчас польется нецензурщина, успел ответить первым:
– Рано или поздно мы снова будем зарабатывать на этих людях, господин офицер. Но не сейчас. Нам противно доставать копейки из дерьма.
– Готовая община, – негромко произнес Сабитов.
– Кайфоград-2, – махнул рукой Проскурин.
– Не думаю, что все так плохо, – не согласился Сабитов. – Возможно, подчеркиваю – возможно, мы сможем объяснить, что второй Кайфоград нам не нужен. Мне кажется, что они уже дозрели до нормальных.
Офицеры изучающе смотрели на Бобры и без стеснения обменивались фразами, смысл которых от братьев ускользал.
– Ты оптимист.
– Я верю в людей.
– В одном ты прав: община действительно готова.
– А если что-то пойдет не так, Грег их в тонкий блин раскатает.
– О чем вы, вашу мать, болтаете? – не выдержал Тимоха.
– Мы обмениваемся впечатлениями, – любезно ответил Сабитов. – А теперь, когда они закончились, мы бы хотели услышать ваше видение ближайших перспектив.
– Болота больше нет, – просто
– Рано или поздно уличные бои прекратятся, – заметил Проскурин.
– Там не будет для нас места.
– Для вас, а не для ваших людей, – вежливо уточнил Сабитов.
– Если бы наши люди хотели жить в Урусе или Шанхайчике, они бы жили в Урусе или Шанхайчике, – усмехнулся младший Бобры. – Или сбежали бы туда в самом начале беспорядков.
– На Колыме застряли настоящие болотники, – хмуро добавил Тимоха.
– Нам нужна своя территория. Пусть не такая большая, каким было Болото, но своя. Вроде Сашими. И мы хотим, чтобы директор Кауфман помог нам.
– Так все-таки вам?
– Твою мать! – разъярился Тимоха, с ненавистью глядя на Проскурина. – Мы тебе не нравимся, да? Так и скажи, б…дь, и мы уйдем! У нас есть бабло, мы можем хоть сейчас умотать из твоего вонючего лагеря на длинном лимузине, понял? Мы можем выбрать любое место этого долбаного мира и до конца жизни пить коктейли и трахать девок, понял?! Но только ты пообещай, что просьбу нашу не забудешь, ладно? Не хотят наши люди ни под Урус, ни под китайцев. Не хотят, и все. Сами хотят жить, со своими рядом, понял?
Офицеры умели быть бесстрастными не хуже, а даже лучше Николая Николаевича – сказывалась выучка. Чувства свои они братьям не показали, но искренняя речь старшего Бобры произвела на них впечатление. Офицеры переглянулись, после чего Проскурин, усмехнувшись, ответил:
– У вас будет территория, господин Бобры. Можете передать своим людям, что директор Кауфман это гарантирует.
– Где? – не сдержался Николай Николаевич.
– Гораздо более важный вопрос: когда? – ровно произнес Сабитов. И поднялся на ноги: – Мы вам сообщим.
Территория: Россия
Научно-исследовательский полигон «Науком» № 13
Кодовое обозначение – «Станция»
Омраченная повседневность
Весть принес Олово.
Неестественно бледный слуга, по-стариковски шаркая, вошел в гостиную и остановился, не мигая глядя в стену. Кончики его пальцев и губы мелко дрожали, а черные татуировки, обычно яркие, приобрели серый оттенок.
– Что случилось?
– Мастер.
И всё.
И всё стало понятно, потому что пронзительно закричала Мамаша Даша. Матильда похолодела, то ли от крика, то ли от едва слышного слова слуги. Филя покачнулся и вцепился рукой в стол, рядом с которым стоял. Рус тихо выругался.
– Мастер, – повторил Олово. – Его больше нет.
Весть смяла его железными пальцами. Сжала плечи, сгорбила. И не было у слуги ни сил, ни желания бороться с навалившимся горем.
– Я говорила! Я чувствовала! – Мамаша даже не кричала – выла, обратив к потолку искаженное, пошедшее красными пятнами лицо.