Характерник. Трилогия
Шрифт:
–Та-та-та-та!
Наверное почувствовал, чем распознал на самом деле очередь из автомата, выпущенную с противоположной площадки вагона. Прыжок получился неудачный. Кутепов несколько раз перекувырнулся, ударяясь о крупный галечник, разрывая одежду о какие-то кусты и коряги. Автоматные зарницы вместе с трещоткой выстрелов дополнялись отзвуками эха. Охрана отрабатывала вариант «маленькой войны по хвостам». Вагоны промчались мимо, а паровозная бригада в ответ на выстрелы подала гудок. Несколько мгновений полежал неподвижно, затем боязливо пошевелил руками. «Жив!» – пронеслось в голове. Состав едва подсвечивая двумя фонарями тамбурную площадку последнего вагона, уплыл в темноту.
Как там Андрей? Гулко, учащенно билось сердце после всех треволнений. Поднявшись на ноги, ощущая боль, пошел вдоль насыпи…
Стрельбу они с Мордвиновым услыхали сидя в кабине машины и хорунжий тут же покинув ее, вышел к пристанционным постройкам, а там встав у путей, наблюдал приближение фары на паровозе. Почти не снижая хода, состав прокатил мимо перрона небольшой станции. Стоявший на пустом полустанке, Кардаш проводил его взглядом.
–И что делать?
Обернулся на голос подошедшего наказного.
–Вдоль насыпи пройдем. Стрельба унялась, значит и тревогу только-только подняли. Значит они совсем рядом. По шпалам им проще в такой темноте идти.
Спрыгнув с помоста на шпалы, ускоренным шагом направились в сторону Ростова. Не пройдя и полкилометра, отчетливо услышали шуршание щебня. Под чьей-то ногой похрустывал насыпной грунт и запаленное дыхание, будто скаковая лошадь на последних издохах торопилась придти к финишу гонки. Напрягая голос, Кардаш позвал:
–Кутепов! Андрей!
Коротко прозвучал ответ из темноты.
–Здесь!
Не сговариваясь с Мордвиновым, побежали на голос. Из ночи выплыла тень бредущего человека с ношей на загорбке. Оба встали как вкопанные. Отдуваясь, Кутепов выдохнул:
–Принимай! Чего встали?
Несветай покинули где-то через час. Снова поехали в сторону Ростова. Хильченкову не повезло. То ли поторопился, то ли недосмотрел, но при прыжке напоролся именно на столб. Побился здорово, и самое хреновое в сознание так и не приходил. Везли в кузове, стараясь, чтоб тело Андрея не слишком трясло. Так ведь разве по таким дорогам такое возможно? Хоть голову и перевязали, но и Кардаш и Кутепов видели, что малому становится все хуже и хуже.
–Доктор нужен. – Констатировал факт Александр.
–Где его взять?
Вставший на ноги Кутепов, рассмотрел в сереющей дымке предрассветной мглы, что-то похожее на хутор. Поднявшийся хорунжий подтвердил, мол точно, по правую сторону далеко от дороги. Очертания пирамидальных тополей высаженных, будто по нитке свидетельствовало о том, что в тот закуток должна быть полевая дорога. Ладонью постучал по кабине, и Мордвинов управлявший краденым «зверем», не прижимаясь к обочине, просто нажал на тормоза. Выглянул из кабины.
–Чего?
–Веня, справа видишь хутор? Рули туда. Не довезем, Андрею покой нужен, а мы как по стиральной доске двигаемся.
–Понял.
Война в этих местах хоть может и проходила, да только точно мимо. Хутор действительно был и по крепким воротам и высокому забору видно, обошел стороной захватчик сей уголок.
–Кого там черти к порогу принесли? – встретил волевой громкий мужской голос домогательства снаружи.
Во дворе сразу пара собак разрывалась лаем сразу с того момента, как только машина подъехала к забору, а уж на стук в ворота ответила еще и рычанием, не прекратившимся и с появлением во дворе и самого хозяина. Жизнь хуторская такая, что ты сам себе и хозяин и охранник, и кормилец, а когда потребуется, то добавляется еще много «и».
Кардаш стараясь переорать собачий гомон, повысил голос для общения с хуторянином.
–Здрав будь, станишник! Помощь потребовалась, а на дороге только твой хутор ближе всего и попался по дороге.
–Чего надоть?
–Раненый у нас. Боимся не довезем!
–Погодь!
Дальше послышалось общение со «сторожами»…
–Ф-фу! Заразы! Место! Место, я сказал! Да замолчите вы, неугомонные! Сидеть!
…Звук хлопнувшей двери и женский голос.
–Кто там, Назар?
–Ты чего всполошилась, Аксинья? Люди подъехали, помощи просят!
–Можэ цэ бандюки?
–Не, непохоже! Иди, сам разберусь!..
Увидав бледное лицо Андрея, уложенного в горнице верхней части куреня, любопытная Аксинья, жена хозяина хутора, изрекла истину:
–За знахарем ехать треба. И ждать утра нельзя, бо загинет казак. Назар!
–Поехали, коль колеса имеются.
Глава десятая
Десять шагов до цели
Трофим Лежнев казак справный, об этом молва по станицам издавна ходит. Только одинцом живет. Видать так ему удобно. Еще не стар и силушкой не обижен, да видать гулена, потому и пропадает из дому часто. Хозяйство на батраков иногородних бросает, так что может и год у родного порога не появиться. Когда турок на донскую землю припожаловал, прятаться на хуторе своем не стал, но и в войско под общую команду не пошел, а и по приписному не вызвали. У военных чиновников в бумагах ошибка закралась, будто бы Лежневу шесть десятков лет стукнуло. Сказывали, набрал таких же как сам розбышак и по турецким тылам огнем и сабелькой прошелся. Погуляли добре, сколь голов янычарских посносили с плеч, сколь техники ихней пожгли! Да только от отряда того рожки, да ножки остались. В расставленную специально для них засаду попали, а вырваться единицы смогли, да и те все в ранах были. Самого Трофима едва живого в хутор привезли. Никто не сомневался, что на погост вскорости несть придется. Ан, нет. Оклемался. Выжил и даже выздоровел. Да только когда фронт на месте встал, Трофим сник неизвестно куда. Отсутствовал долго. А два месяца тому, снова появился.
Поселковый атаман к нему претензий не предъявлял. Потому как казак на печи не сидел, а кровь за Отчизну пролил, но все знают, это просто отговорка. Старший урядник Митюков побаивался трогать знахаря. Да-да! Именно знахаря. К нему почитай весь круг со своими болячками ходит. Да что там круг? Весь верхний Дон о его знахарстве ведает. До войны помнится, сам войсковой старшина Кагарлицкский к себе приглашал, и после излечения, весьма доволен остался. А еще бабы кажут, что Трофим с нечистой силой знается. Мало того, черти знахаря боятся и лишний раз стараются обходить того десятой дорогой. Это тоже с их слов известно. Тьфу, на них! У старых казачек язык без костей. Дай им волю, они под любого казака иной раз такого нагородят, что и не было никогда, да и быть не могло…
А как на самом деле дело обстоит, так это только сам Лежнев знает, да только говорит он мало. Потому как силу слова сызмальства в голову втолковали. Слово, оно ежели умело сказанное, завсегда не исчезает, а в другую форму перетечь может. Урочным заговором можно вылечить или наслать болезнь, спасти жизнь или убить… Заговоры можно сравнить с сильнодействующим лекарством, которое может быть одновременно и целительным, и губительным, и, как и в случае с лекарством, вреда от них гораздо больше, чем пользы. Отсюда и болячки многие от словес приходят. Зависть, корысть, мелочность и трусость, все это в людских головах часто уживается с мыслями. А мысль, нет-нет, да и выскочит на язык, в слово оборотится, и не понимает человек, почему это болезнь именно его не обминула, в курень серой мышью прошмыгнула, да и свила в нем гнездо. Потом прибегут заполошные.