Харчевня в Шпессарте (сборник)
Шрифт:
Услышав эти слова, Петер бросился бежать еще быстрее. Но уйти от Михеля было не так-то просто. Десять шагов Петера были короче, чем один шаг Михеля. Добежав почти до самой канавы, Петер оглянулся и чуть не вскрикнул — он увидел, что Михель уже занес над его головой свой огромный багор.
Петер собрал последние силы и одним прыжком перескочил через канаву.
Михель остался на той стороне.
Страшно ругаясь, он размахнулся и швырнул Петеру вслед тяжелый багор. Но гладкое, с виду крепкое, как железо, дерево разлетелось в щепки, словно ударилось о какую-то невидимую каменную стену. И только одна длинная щепка перелетела через канаву и упала возле ног Петера.
—
Но в ту же минуту он почувствовал, что дерево ожило у него в руках.
Это была уже не щепка, а скользкая ядовитая змея. Он хотел было отшвырнуть ее, но она успела крепко обвиться вокруг его руки и, раскачиваясь из стороны в сторону, всё ближе и ближе придвигала свою страшную узкую голову к его лицу.
И вдруг в воздухе прошумели большие крылья.
Огромный глухарь с лета ударил змею своим крепким клювом, схватил ее и взвился в вышину. Михель-Великан заскрежетал зубами, завыл, закричал и, погрозив кулаком кому-то невидимому, зашагал к своему логову.
А Петер, полуживой от страха, отправился дальше своей дорогой.
Тропинка становилась все круче, лес — всё гуще и глуше, и наконец Петер опять очутился возле огромной косматой ели на вершине горы.
Он снял шляпу, отвесил перед елью три низких — чуть не до самой земли поклона и срывающимся голосом произнес заветные слова:
— Под косматой елью, В темном подземелье, Где рождается родник, Меж корней живет старик. Он неслыханно богат, Он хранит заветный клад. Кто родился в день воскресный, Получает клад чудесный!Не успел он выговорить последнее слово, как чей-то тоненький, звонкий, как хрусталь, голосок сказал:
— Здравствуй, Петер Мунк!
И в ту же минуту он увидел под корнями старой ели крошечного старичка в черном кафтанчике, в красных чулочках, с большой остроконечной шляпой на голове. Старичок приветливо смотрел на Петера и поглаживал свою небольшую бородку — такую легкую, словно она была из паутины. Во рту у него была трубка из голубого стекла, и он то и дело попыхивал ею, выпуская густые клубы дыма.
Не переставая кланяться, Петер подошел и, к немалому своему удивлению, увидел, что вся одежда на старичке: кафтанчик, шаровары, шляпа, башмаки — всё было сделано из разноцветного стекла, но только стекло это было совсем мягкое, словно еще не остыло после плавки.
— Этот грубиян Михель, кажется, здорово напугал тебя, — сказал старичок. Но я его славно проучил и даже отнял у него его знаменитый багор.
— Благодарю вас, господин Стеклянный Человечек, — сказал Петер. — Я и вправду натерпелся страха. А вы, верно, и были тем почтенным глухарем, который заклевал змею? Вы мне спасли жизнь! Пропал бы я без вас. Но, уж если вы так добры ко мне, сделайте милость, помогите мне еще в одном деле. Я бедный угольщик, и живется мне очень трудно. Вы и сами понимаете, что, если с утра до ночи сидеть возле угольной ямы — далеко не уйдешь. А я еще молодой, мне хотелось бы узнать в жизни что-нибудь получше. Вот гляжу я на других — все люди как люди, им и почет, и уважение, и богатство… Взять хотя бы Иезекиила Толстого или Вильма Красивого, короля танцев, — так ведь у них денег что соломы!..
— Петер, — строго перебил его Стеклянный Человечек и, запыхтев трубкой, выпустил густое облако дыма, — никогда не говори мне об этих людях. И сам не думай о них. Сейчас тебе кажется, что на всем свете нет никого, кто был бы счастливее их, а пройдет год или два, и ты увидишь, что нет на свете никого несчастнее. И еще скажу тебе: не презирай своего ремесла. Твой отец и дед были почтеннейшими людьми, а ведь они были угольщиками. Петер Мунк, я не хочу думать, что тебя привела ко мне любовь к безделью и легкой наживе.
Говоря это, Стеклянный Человечек пристально смотрел Петеру прямо в глаза.
Петер покраснел.
— Нет, нет, — забормотал он, — я ведь и сам знаю, что лень — мать всех пороков, и всё такое прочее. Но разве я виноват, что мое ремесло мне не по пуще? Я готов быть стекольщиком, часовщиком, сплавщиком — кем угодно, только не угольщиком.
— Странный вы народ — люди! — сказал, усмехаясь, Стеклянный Человечек. Всегда недовольны тем, что есть. Был бы ты стекольщиком — захотел бы стать сплавщиком, был бы сплавщиком — захотел бы стать стекольщиком. Ну да пусть будет по-твоему. Если ты обещаешь мне работать честно, не ленясь, — я помогу тебе. У меня заведен такой обычай: я исполняю три желания каждого, кто рожден в воскресенье между двенадцатью и двумя часами пополудни и кто сумеет меня найти. Два желания я исполняю, какие бы они ни были, даже самые глупые. Но третье желание сбывается только в том случае, если оно стоит того. Ну, Петер Мунк, подумай хорошенько и скажи мне, чего ты хочешь.
Но Петер не стал долго раздумывать. От радости он подбросил вверх свою шляпу и закричал:
— Да здравствует Стеклянный Человечек, самый добрый и могущественный из всех лесных духов!.. Если вы, мудрейший властелин леса, в самом деле хотите осчастливить меня, я скажу вам самое заветное желание моего сердца. Во-первых, я хочу уметь танцевать лучше самого короля танцев и всегда иметь в кармане столько же денег, сколько у самого Иезекиила Толстого, когда он садится за игорный стол…
— Безумец! — сказал, нахмурившись, Стеклянный Человечек. — Неужели ты не мог придумать что-нибудь поумнее? Ну посуди сам: какая будет польза тебе и твоей бедной матери, если ты научишься выкидывать разные коленца и дрыгать ногами, как этот бездельник Вильм? И какой толк в деньгах, если ты будешь оставлять их за игорным столом, как этот плут Иезекиил Толстый? Ты сам губишь свое счастье, Петер Мунк. Но сказанного не воротишь — твое желание будет исполнено. Говори же, чего бы ты хотел еще? Но смотри, на этот раз будь поумнее!
Петер задумался. Он долго морщил лоб и тер затылок, пытаясь придумать что-нибудь умное, и наконец сказал:
— Я хочу быть владельцем самого лучшего и самого большого стекольного завода, какой только есть в Шварцвальде. Ну и, конечно, мне нужны деньги, чтобы пустить его в ход.
— И это всё? — спросил Стеклянный Человечек, испытующе глядя на Петера. Неужели это всё? Подумай хорошенько, что еще тебе нужно?
— Ну, если вам не жалко, прибавьте ко второму желанию еще пару лошадок и коляску! И хватит…
— Глупый же ты человек, Петер Мунк! — воскликнул Стеклянный Человечек и со злости так швырнул свою стеклянную трубку, что она ударилась о ствол ели и разлетелась вдребезги. — «Лошадок, коляску»!.. Ума-разума надо тебе, понимаешь? Ума-разума, а не лошадок и коляску. Ну да все-таки второе твое желание поумней первого. Стекольный завод — это дело стоящее. Если вести его с умом, и лошадки, и коляска, и всё у тебя будет.
— Так ведь у меня остается еще одно желание, — сказал Петер, — и я могу пожелать себе ума, если это так уж необходимо, как вы говорите.