Харка, сын вождя
Шрифт:
Уинона была младше Харки, но девочки взрослеют раньше мальчиков. Ее истонченное голодом лицо приобрело новую, еще незнакомую ему черту – достоинство маленькой женщины. Он молча и как бы пристыженно смотрел на сестру.
– Харка, я могу сказать тебе, где искать Черную Кожу.
Уинона опять сделал паузу.
– Ты одна можешь мне сказать это?
– Я одна хочу сказать тебе это.
– Так говори! – произнес он, не глядя на нее.
Он был слишком взволнован и не хотел показать этого.
– Я скажу тебе это, хотя все молчат, как велел Хавандшита.
– Как велел Хавандшита?.. – воскликнул Харка чуть дрогнувшим голосом, в то время как Уинона выглядела совершенно спокойной.
– Знай же, Харка: когда отец увел тебя в вигвам и все смотрели вам вслед, Черная Кожа вдруг прыгнул в реку. Это заметили только я и Хавандшита. Мальчик нырнул, а когда вынырнул, Хавандшита помахал ему своим шаманским посохом, чтобы он вылез из воды и подошел к нему. Мальчик очень испугался шамана. Он приплыл к берегу и подошел к Хавандшите. В руке у него был тот самый золотистый камешек. Я видела это, хотя он старался, чтобы никто этого не заметил.
Харка нахмурил брови и уставился на сестру:
– Как это может быть? Такая широкая река и такой маленький камешек – как он мог найти его на дне?
– Харка, это наколдовали Хавандшита и его духи – иначе я не могу это объяснить.
– А что было потом?
– Потом Хавандшита взял камень себе. Ты ведь слышал из уст отца, что это злой камень. И вот теперь он у шамана в Священном Вигваме.
– Уинона, что с Черной Кожей? Где он?
– Хавандшита и его взял с собой в вигвам. Больше я ничего не знаю. Может, он решил сделать его своим помощником, а может – принести в жертву.
Харка молчал. Ему стало не по себе от сообщения сестры. Вот, значит, какую зловещую историю скрыл от него Четан! Что затевает Хавандшита? Зачем ему понадобились Черная Кожа и золотой камень? Почему он приказал всем молчать? Не случится ли с Уиноной какое-нибудь несчастье из-за того, что она нарушила этот запрет? Харка решил никому не говорить о том, что сестра доверяет ему больше, чем шаману. Даже отцу, раз Уинона сама не сделала этого. Даже отцу?.. От этой мысли по спине у него пробежал неприятный холодок. Золотой камень, похоже, и в самом деле приносит несчастья.
Харка посмотрел на вигвам шамана. На шесте перед входом висел среди шкур мацавакен. Что же происходило сейчас внутри этого вигвама? Из-за тяжелых бизоньих шкур не доносилось ни звука.
День клонился к вечеру. Солнце закатилось за горизонт и окрасило своим золотисто-багровым сиянием реку, воды которой вновь стали прозрачными, и луга, за последние дни покрывшиеся сочной зеленой травой и уже пестревшие первыми цветами. Прерия незаметно превратилась в роскошное пастбище. Мустанги, насытившись свежей травой, зябко жались друг к другу на прохладном ветру, а дрозды пели над ними свои вечерние песни. С востока быстро надвигалась ночь.
Проходивший на площади посреди лагеря Большой Совет близился к концу. Маттотаупа произнес заключительные слова, и мужчины встали.
Хавандшита не принимал участия в совете. Это было необычное явление, и отсутствие шамана смутило воинов. Старик находился в своем вигваме, из которого теперь доносились то глухие, то пронзительные звуки, приглушенные тяжелыми шкурами и оттого казавшиеся еще более загадочными и зловещими. Хавандшита говорил с духами.
Воины, закончившие совет, в нерешительности стояли вместе с вождем на площади посреди вигвамов. Без одобрения шамана они не решались предпринять какие бы то ни было серьезные шаги. Они словно ждали, что Хавандшита закончит разговор с духами и выслушает их.
Солнце исчезло за Скалистыми горами, зажглись первые звезды. Взошла луна, залив прерию матовым, неопределенным светом. Вдали завыли волки, им ответила лаем собака. Мустанги нервно подрагивали.
Вигвамы погрузились во тьму, все очаги были тщательно присыпаны пеплом.
Наконец Хавандшита вышел из Священного Вигвама. Маттотаупа посмотрел на него и, так как шаман, судя по всему, тоже желал встречи с ним, пошел ему навстречу, медленно, с достоинством, в своем гордом уборе – с короной и длинным шлейфом из орлиных перьев, добыть которые было очень нелегко. Много охотничьей доблести и отваги потребовалось от вождя, прежде чем он смог украсить себя такими знаками достоинства. Харка восхищенным взглядом проводил отца, величественный силуэт которого отчетливо выделялся на фоне звездного неба, и внимательно смотрел на встречу двух самых важных и влиятельных мужей племени. Они беседовали долго. Судя по позе и жестам шамана, тот не сразу согласился с решением совета. Маттотаупа же отстаивал правоту воинов. Наконец шаман и вождь военного времени как будто пришли к общему мнению. Разговор закончился. Кто из них кому уступил, Харка не мог знать. Он увидел лишь, что отец подозвал к себе Солнечного Дождя, Старую Антилопу и еще трех уважаемых воинов, в том числе и собственного брата. Они опять что-то долго обсуждали. Наконец Старая Антилопа, который обычно выступал в роли глашатая, вышел из круга и объявил, что всем воинам надлежит снова собраться. Харка решил не привлекать к себе внимания. Другие мальчики уже разошлись по домам, и он тоже направился в отцовский типи-вигвам. Ужин в этот вечер был особенно скудным. Харка подавил в себе приступ зверского голода и отдал часть своей порции брату. В раннем детстве Харпстенна очень сильно болел и с тех пор отличался слабым здоровьем. Харка испытывал по отношению к младшему брату нечто среднее между жалостью и презрением. Он всегда заботился о нем и учил его всему, что нужно знать и уметь Молодой Собаке, но его сердило, когда Харпстенна уступал другим мальчикам в ловкости и силе, в беге и метании камней. Правда, в меткости ему было не отказать.
Пока Харпстенна ел пожертвованные старшим братом ягоды и коренья, Харка думал о том, что ему надо больше заботиться о брате, чтобы тот не попал под влияние Шонки.
А Шонки в вигваме не было.
Харка прислушивался к звукам, доносившимся снаружи. Поскольку Сыновья Большой Медведицы теперь постоянно должны были быть готовы мгновенно разобрать вигвамы и двинуться дальше, женщины не стали устанавливать большой вигвам для совещаний – совет проходил под открытым небом. Время от времени Харке удавалось расслышать несколько слов. И то, что он услышал, очень встревожило его.
За два часа до полуночи совет закончился, решение было принято, освящено курением Священной Трубки и тем самым стало обязательным для всех. Мужчины разошлись. Маттотаупа тоже вернулся к себе. Старая Антилопа огласил решение совета: женщины должны немедленно разобрать вигвамы. Сыновья Большой Медведицы ночью отправляются вверх по реке, чтобы избежать столкновения с пауни. В лагере остается только шаман. Хавандшита «по велению духов» станет один заклинать бизоньи стада и чудовище северного племени белых людей. Ему ничего не нужно, кроме собственного вигвама, пяти мустангов, закрепленных за Священным Вигвамом, и помощника – Шонки.
Старая Антилопа дважды повторил объявление, и ни у кого не осталось сомнений в том, что это – горькая правда.
Индейцы без лишних слов принялись выполнять решение совета. Харка, у которого было не много дел, пошел к табуну за своим Пегим и за мустангом отца. Он постарался избежать встречи с Четаном, чтобы не задавать старшему другу вопросов, на которые тот не смел отвечать. Но мозг мальчика непрестанно сверлила одна и та же мысль: что стало с Черной Кожей?
Затрепетал на ветру отвязанный полог вигвама вождя – сигнал для начала сборов, и вскоре все жилища были разобраны, волокуши прикреплены к тягловым лошадям – привычная картина кочевой жизни индейцев, предшествующая началу очередного перехода.