Харка, сын вождя

Вельскопф-Генрих Лизелотта

Харка верхом подъехал к берегу и остановился у того места, где так внезапно оборвалась его оживленная беседа в картинках с Черной Кожей. Молодые Собаки знали, что им делать перед началом похода, и Харке незачем было ими руководить. Он неотрывно смотрел на Священный Вигвам и на шест перед ним, на котором среди шкур висел мацавакен. Потом увидел Шонку, зачем-то вышедшего из вигвама и вновь исчезнувшего за пологом. Быть помощником шамана считалось большой честью. Решил ли Хавандшита воспитать из Шонки своего преемника или просто оставил его сейчас при себе как помощника, никто не знал. Но Харка чувствовал, что Сыновья Большой Медведицы удивлены и восхищены поступком старого шамана, который отважился остаться один с подростком в дикой прерии, рискуя стать жертвой врагов и страшного чудовища. Это было неслыханное доселе

предприятие.

Четан сам подошел к Харке.

– Много странного происходит у нас, – произнес он. – Старики говорят, что нас преследуют злые духи пещеры в Черных холмах.

– Хавандшита сам хочет совершить великое чудо, – сухо ответил Харка, все еще державший обиду на друга.

– Да, так он сказал. Он хочет совершить великое чудо. Послать нам антилоп и бизонов, чтобы после Великой Охоты мы могли начать Танец Радости на берегу Конского ручья, куда доберемся, не повстречав ни одного пауни.

– Это и в самом деле было бы чудом, – ответил Харка. – И если Хавандшите удастся совершить его, он станет великим шаманом.

Четан вопросительно посмотрел на друга, удивленный его двусмысленным тоном, но Харка не желал продолжать разговор и развернул мустанга. Колонна уже выстроилась, ее возглавили Маттотаупа и Солнечный Дождь, раны которого понемногу заживали. Харка занял свое место рядом с Унчидой и Уиноной. Он так и не оглянулся на Четана.

Великое чудо

Сыновья Большой Медведицы всю ночь без отдыха шли вверх по течению вдоль северного берега Северного Платта. Берег становился все выше; где-то внизу река катила свои темные воды, в них отражались луна и звезды. Ночное небо уже подернулось дымкой, а на молодой траве отчетливо, как на бумаге, видны были любые следы. Цепь Скалистых гор на горизонте потускнела: вершины их, уже лишившиеся своих снежных шапок, черным зигзагом врезались в небо; лишь кое-где между ними еще одиноко мерцали ледники. Лошади, хорошо отдохнувшие и досыта наевшиеся травы, шли бодро. Голодные, исхудавшие всадники напряженно всматривались в темноту, вслушивались в тявканье койотов, на которое отвечали сердитым рычанием собаки, боялись прозевать сигналы дозорных. Но те пока молчали. Прерия была объята бездонной тишиной, которую Харка с раннего детства воспринимал как родную стихию и в которой чуткое, натренированное ухо улавливало любой, даже самый невнятный звук.

Дети в волокушах уже уснули и лишь изредка вздрагивали, когда лошадиные хвосты задевали их лица. Малыши в кожаных мешках за спинами матерей тоже крепко спали. Подростки, юноши и девушки сонно покачивались на лошадях в небрежной позе всадников, учившихся верховой езде с четырех лет и почти так же свободно владеющих навыками управления лошадью, как и навыками ходьбы. Маттотаупа и Солнечный Дождь, возглавлявшие колонну, двигались уверенно и быстро. Наконечники их копий резко выделялись на фоне неба. Лошади тихо ступали по мягкой траве неподкованными копытами.

Лихорадочное возбуждение Харки постепенно улеглось. Его сменили волны тревоги, время от времени заполнявшие грудь. Теперь у него было достаточно времени, чтобы спокойно, без помех обо всем подумать, не отвлекаясь на разные мелочи. Великая тишина, стоявшая вокруг, казалось, проникла и в его душу и настроила ее на иной, спокойный лад.

Шаман Хавандшита пообещал великое чудо, безопасность от врагов и удачную охоту. Харка еще ни разу не поймал старика на лжи. Иногда духи, с которыми тот говорил, оказывались недостаточно могущественными, и потому, например, Белый Бизон умер от непонятной болезни, так и не дождавшись помощи шамана. Но тяжелые раны Солнечного Дождя быстро заживали, да и ножевая рана на ноге Маттотаупы уже затянулась. Кроме того, Хавандшита хорошо знал прерии и леса и быстро нашел брод для переправы через реку. Он был старым и мудрым и снискал уважение и почет. Харка заглушил в себе голос сомнений и решил, набравшись терпения, ждать, свершится ли великое чудо. Маттотаупа, Солнечный Дождь, все заслуженные воины одобрили намерение Хавандшиты, и ему, мальчику, не пристало подвергать сомнению решение Совета Старейшин.

Однако эти мысли оставались на поверхности его сознания, на дне же души Харки по-прежнему гнездились сомнения, и, в сущности, он уже знал, что с той ночи, когда отец водил его в пещеру, все стало иначе.

С тех пор произошло столько всего, чего Харка не мог понять, и авторитет старого шамана и даже его собственного отца уже не был в его глазах таким незыблемым, как несколько недель назад. Мальчик чувствовал, что прощается с чем-то, но еще не знал, что от него уходит детство и вместе с ним – непоколебимость его детских представлений и что все эти бурные события на его родной земле стали для него своего рода рыболовным крючком, на который он попался и с которого ему уже не сорваться. Он не осознавал этого, но в памяти его навсегда запечатлелись слова отца о злой колдовской силе камня, оставшегося в руках Хавандшиты. Харка никогда не забудет их, как не забудет ту ночь в пещере и жуткое происшествие у подземного водопада. Что стало с тем человеком, который чуть не утащил их тогда с собой в бездну?

Харка старался загнать эти мысли обратно в тот самый темный угол своего сознания, откуда они вылезли против его воли. Он твердо решил спокойно, с достоинством, подобающим индейцу племени дакота, ждать исхода истории с великим чудом.

Ночь близилась к концу. На востоке забрезжил рассвет, взошло солнце и низвергло сверкающий водопад света на зеленые просторы прерии и на реку, просветив ее до самого дна. Харка залюбовался рыбами в прозрачной воде. Но сейчас было не до рыбной ловли. Маттотаупа с восходом солнца приказал сделать короткий привал, чтобы обратиться к духам с утренней молитвой «о пище и мире». Затем изнурительное странствие продолжилось. Младенцы в мешках за спинами матерей вновь уснули. Дети в волокушах потирали щеки, исхлестанные конскими хвостами, но никто не жаловался, потому что никакие жалобы не могли изменить их положение, – это понимали даже малыши.

Путь Сыновей Большой Медведицы теперь пролегал у подножия суровых голых Скалистых гор, открытых южным и северным ветрам. Ранневесенние ночи были здесь, на высокой равнине, еще очень холодными. Тем приятнее показалось индейцам мягкое тепло утреннего солнца. Цветы раскрылись и наполнили воздух благоуханием, проснулись и зажужжали насекомые. Путники, голодные и усталые, являли собой яркую противоположность природе, пышно празднующей свое пробуждение, дышащей силой и свежестью.

До полудня дакота упорно шли вперед. Пауни, судя по всему, не знали, что они покинули лагерь. Когда полуденное солнце стало припекать коричневые спины индейцев, Харка, старавшийся ехать так, чтобы держать в поле зрения обоих вождей, увидел, что впереди происходит что-то необычное. К Маттотаупе и Солнечному Дождю спешил один из дозорных. Вожди остановились и, опершись на копья, выслушали его сообщение. Харка узнал его: это был Старая Антилопа. Судя по жестам Солнечного Дождя, Антилопа принес какую-то важную и при этом радостную весть.

Маттотаупа повернулся к колонне и жестом потребовал тишины. Кто хотел, мог спешиться и отдохнуть на траве. Многие, прежде всего женщины и дети, охотно воспользовались этой возможностью. Харка же не хотел показать свою усталость. Он остался сидеть на лошади, только отпустил поводья, чтобы та могла пощипать траву. Все Молодые Собаки поступили как их предводитель, и Харка порадовался, увидев это.

Маттотаупа тем временем знаками отдал воинам особые приказы. Каждый из дакота понимал эти приказы. Все сразу оживились, заулыбались, кое-кто облегченно вздохнул.

Им предстояла охота! Разведчики обнаружили целое стадо антилоп!

Харка изнывал от досады, что ему всего одиннадцать лет. Сейчас бы вместе со взрослыми на охоту! Он смотрел, как воины – с луками за плечами и колчанами на спине, – держа наготове несколько охотничьих стрел, бесшумно подскакивали к вождю и, получив указания, спешили прочь, в волнистые просторы прерии. Антилоп пока не было видно.

Сыновья Большой Медведицы наконец вновь почувствовали связь с родиной предков: им не придется погибать от голода на этих зеленых сочных лугах, звери еще не вымерли, шаман не подвел их: слово духов, услышанное им, начало сбываться!