Хайноре
Шрифт:
Биро глянул на неё исподлобья, то ли виновато, то ли насмешливо. Оглянулся на своих, будто боясь, что кто-то услышит.
— Буду говорить правду, госпожа. Вы не думайте, что вам прислали лучших из лучших. Честно сказать, худших из худших.
— Худших из худших?!
— Вот те двое — обернитесь осторожно — идут и болтают. Это Марук и сир Галлир. Их обоих сослали подальше от двора. Одного за то, что обесчестил чью-то знатную дочку, другого за пьянство и дурные речи про короля и королеву. Не казнили только потому, что сир и преступление не тяжкое, всего лишь слова. А Ватис, тот, что на запятках, его, как и меня, приметили во
Биро поморщился и покачал головой.
— Какая глупость… Зачем было брать на службу того, кого потом придётся выгнать?
— Положено так, госпожа, в нашем славном королевстве. Обещал король награды и ордена за победы на сражениях, титулы и почётные места при дворе, обещал, значит должен выполнить. Выполнил, значит король щедрый и мудрый, и держит слово. А что выгнали потом, али понизили в чине, так и что с того? Сам не дослужился значит. Король то свое слово сдержал.
Теперь и Лире захотелось поморщиться. О том, что не все так гладко в королевских речах и деяниях, она знала давно, но что это однажды коснётся её, сестру Советницы, фаворитки короля, для которой Его Величество должен делать все самое лучшее… Хотя, возможно, это замысел самой Алессы. Хотела оскорбить Лиру? Нет, вряд ли, она ведь не могла знать, что Биро вдруг вздумается быть с нею откровенным… или могла?..
Никому нельзя верить… Валирейн вдруг захотелось вернуться в карету, к Альме, единственной живой душе, с которой она могла быть собой и не бояться ничего.
— Вы не держите зла, если я вас вдруг огорчил, госпожа. Врать просто не люблю. Может, потому меня и сослали в глушь, сопровождать вас. Надеюсь, вам правда будет нужнее.
Лира кивнула и ободряюще улыбнулась. Ей очень сильно хотелось ему верить.
Гвардеец и лорд
— Что он тебе говорил? — вдруг спросила Альма, когда они завтракали в небольшом лагере, разбитом на берегу озера.
Сорку Лира отослала откушивать с другими слугами, очень ей сейчас не хотелось видеть её грустное лицо.
— Кто?
— Этот гвардеец. Самый младший.
Лира замерла с открытым ртом, и кусочком сыра между пальцами.
— Откуда ты знаешь, что мы разговаривали?!
Альма тихо глумливо засмеялась, с укором глядя на Валирейн. И осознав глупость своего вопроса, та тоже засмеялась. Если ведьма хочет что-то знать, она узнает.
— Ничего особенного, — Лира пожала плечами, — просто всякая чушь.
— Он не похож на болтуна, — Альма хищно поедала вяленую оленину, не сводя с Лиры хитрых глаз. Та удивлённо улыбнулась.
— Ты что меня допрашиваешь?
— Нет, это Сашая. — Ведьма глумливо хихикнула, и ловко увернулась от брошенной в неё хлебной корки.
— Не смешно! — возмутилась Лира.
— Напротив, забавно очень. Видела бы ты свое лицо. Вот-вот просияла бы вся. А ведь ежели б Сашая и впрямь спросила, ты бы ей как есть все выдала.
— Я и тебе говорю как есть! Ничего толкового он мне не сказал. И хорошего тоже, — Валирейн поморщилась, — Король мне в конвой отправил каких-то отбросов и неугодных. Почитай сослал подальше от себя, в глушь. Может и Алесса меня на самом деле выдаёт за не пойми кого, лишь бы упечь подальше, чтоб не мешалась. И лорд Холмов этот вовсе не будущий наместника севера, не медведь, а какой-нибудь старый боров.
Альма подняла указательный палец вверх.
— Ты
И ведь верно. Валирейн погладила шрам кончиками пальцев. Её жизнь так круто меняется, а она продолжает мыслить о будничных вещах — сколь выгодно будет её замужество, что там за интриги плетет сестра и король. А все это пыль и пепел под ногами Древних. Она — дитя Лима, и думать ей пристало теперь совсем о другом.
Лира поглядела на Альму и в который раз поразилась её спокойствию. Нет, ведьма могла веселиться и смеяться, злиться и кусаться, как и всякая молодая волчица, но, когда дело касалось её истинной цели, её жречества и богов, Альма не сомневалась. Наверное, если бы Лира тоже чувствовала, что её жизнь, судьба и будущее под властью сил более могучих, чем она сама, отец, сестра и даже король, то тоже спокойно наслаждалась бы жизнью и шла по начертанному пути. Этому Валирейн ужасно завидовала в Альме — вере, стойкой, как самый старый дуб, стоящий на краю скалы, обуреваемый волной и ветром. Если бы Лира была деревом, то тонкой рябиной, и едва ли вынесла бы и первый шторм. Её вера ещё так слаба… видно, потому Древние и послали ей Альму, свою рабу и глашатая, дабы она укрепила её корни, подарила цель и тропу под ноги.
Однажды она станет такой же уверенной и сильной, как Альма.
— Чувствуешь? — ведьма вдруг встрепенулась и оторвалась от еды, словно бы учуявший что-то зверь.
— Что?
— Ветер. Он стал холоднее, — ведьма ухмыльнулась. — Как я и говорила. Вскоре Царствие Огня сменится Царствием Ветра и Хлада.
Лира огляделась. Ветер был везде. Он шептался в гриве коней, игрался с листьями, бегал рябью по краю озера, растрепал косу Сорки, стоящей недалеко от береговых камней. Всё вокруг притихли, ощущая, что жара наконец уступила место благодатной прохладе. Ветер гнал с севера обрывки серых туч, скоро будет дождь, скоро Папа Ромох изольется на землю сладкой влагой, и изможденная любовью Сашая приляжет отдохнуть, и даже в виднеющихся далеко на севере Холмах Близ Гри, Лире мерещилось её изогнутое бедро в серебряных каплях испарины.
Перед их столом хмурой скалой вдруг вырос Биро.
— Госпожа, пора в дорогу.
Лира улыбнулась и кивнула. Отчего-то ей всегда хотелось ему улыбнуться, уж больно угрюмым выглядел гвардеец. Теперь это её люди, а о своих людях нужно заботиться.
— Не слишком с ним любезничай, — шепнула Альма, когда они сели обратно в экипаж, — нечего ему надеяться.
— О чем ты? — Лира нахмурилась. — Всего-то улыбка. Подумаешь.
— Он простак. Ещё удумает что-то. Что-то чего не надо, особенно с тобой.
— Что?! Ну и глупости! Ты думаешь, он… — От мысли, что этот деревенский стражник может вздумать что-то эдакое, да ещё и с нею, у Валирейн зашевелились волосы под косой и вспотели ладони.
— Всякое бывает, госпожа. Да и тебе нет надобности к нему привязываться.
— Я не привязываюсь! — Лира вдруг почувствовала, как у неё вспыхнули щеки. — Просто… Просто хочу быть внимательной к своим людям.
— Вот как ты говоришь? — Ведьма хищно улыбнулась, так, как улыбалась всегда, когда чуяла в словах Лиры ложь. — Отчего бы тогда тебе не проявить внимательность к ней?