Хазары
Шрифт:
Во-вторых, не вполне понятно, почему Левобережная крепость (будь она Саркелом или нет) построена из кирпича — неподалеку от нее есть выходы строительного камня (кстати, возле Семикаракорского городища, тоже кирпичного, залежей камня нет — с ним в этом смысле все ясно){569}. Возможно, хазары, которые придавали кирпичным строениям политический или сакральный смысл, считали, что царской крепости более приличествует быть кирпичной, даже если камень для ее строительства лежит под ногами.
В третьих, не решен вопрос, кто же строил Левобережную крепость, византийцы или хазары. Анализируя план крепости, отсутствие заглубленного в материк фундамента, форму, размеры и качество кирпичей, структуру кладки, ученые отвечают на этот вопрос по-разному. Даже если считать, что Левобережное городище и Саркел — одно и то же (а к этому мнению склоняется большинство специалистов), степень участия византийцев они оценивают по-разному. Некоторые считают, что роль Петроны свелась к созданию проекта и архитектурному надзору, а само строительство велось силами хазар; другие — что и сам проект крепости основан на местных традициях{570}; есть, наконец, и мнение, что византийские мастера активно участвовали в строительстве{571}.
Авторам настоящей книги представляется, что византийские мастера все-таки прибыли на берега Дона в немалом количестве. Иначе совершенно непонятно, кого вез Петрона на своих многочисленных судах. Известно, что для строительства Саркела император Феофил послал в Херсон Петрону «с хеландиями из царских судов», а кроме того, направил туда же хеландии наместника Пафлагонии{572}. Даже если тех и других хеландий было всего по две, это значит, что в Херсон прибыли четыре гигантских судна — хеландий вмещал от 100 до 500 человек. Конечно, большинство из них были гребцами, кроме них в экипаж входили матросы и охрана; какое-то место на транспортных судах, в которые Петрона пересадил свою команду, заняли знаменитые мраморные колонны, и все же число его людей было немалым, а значит, византиец, не рассчитывая найти квалифицированных строителей среди хазар, вез с собой значительное количество мастеров.
Еще одним не до конца решенным вопросом, касающимся Саркела, стал вопрос о том, для чего эта крепость была построена{573}. Существует мнение, что она должна была контролировать водный путь, соединяющий Каспий, Волгу, Дон (через переволоку), Азовское и Черное моря и Днепр, чтобы противостоять возможному нападению русов. Но высказывалась и такая точка зрения, что во времена строительства Саркела по Дону еще мало кто плавал и русы особой опасности еще не представляли. В этом случае крепость возвели для контроля не собственно водных путей, а переправы через Дон в том месте, где сухопутная дорога из Итиля вела на запад. Раньше земли по обе стороны реки безусловно принадлежали каганату, и охранять их было не от кого. Теперь на западе обосновались хоть и дружественные, но все-таки чужие венгры. Печенеги на северо-востоке особой активности еще не проявляли, но не исключено, что дальновидные хазары предвидели грядущий выход пачинакитов из-за Волги. Так или иначе, если учесть будущие политические события, Саркел оказался построен удивительно вовремя и на нужном месте.
…Но сколько бы вопросов, касающихся Саркела, ни ждало своего ответа, ясно одно: Византия сыграла важную роль в возведении крепости. И это, в свою очередь, вызывает вопрос: почему император Феофил проявил такую сговорчивость? Строительство стратегически важных военных объектов на территории сопредельного государства обычно не входит в приоритеты разумных правителей.
Возможно, империя и каганат распределили таким образом фронты обороны от русов (византийские авторы ничего не говорят об агрессивности русов до середины IX века, но у жителей пограничных территорий могла быть своя точка зрения на этот счет; а через двадцать лет после строительства Саркела русы уже заливали кровью окрестности Константинополя).
Не исключено, что строительство крепости (а может, и не одной) было ответной любезностью Византии, которой хазары уступили часть своих крымских владений. Хазары к этому времени, вероятно, оказались отрезаны от Крыма мадьярами (доподлинно не известно, где была восточная граница временного расселения мадьяр, однако известно, что набеги на Крым мадьяры в середине IX века совершали{574}). В этой ситуации хазары, возможно, сочли разумным не пытаться удержать Крым.
Так или иначе, большая часть хазарских владений на полуострове в эти годы переходит под имперское владычество. Даже в таких давно уже хазарских областях, как Суг-дея (Судак) и Мангуп, примерно с середины IX века исчезает салтовская керамика. Конечно, люди, которые здесь жили, никуда не делись, но главенство Византии привело к увеличению византийского импорта, в том числе посуды, и салтовскую керамику перестали выпускать.
Сразу после завершения миссии Петроны Камати-ра в 841–842 годах Византия официально ввела целый ряд крымских областей в состав империи. Империя тогда традиционно делилась на области — фемы, — имевшие каждая своего наместника — стратега. На практике Херсон был издавна подвластен Византии, однако в число фем не входил и управлялся местными «отцами города». После того как Петрона предложил императору упрочить власть в Херсоне, здесь была создана фема, а Петрона стал ее стратегом{575}.
В новую фему вошел не только Херсон, который и раньше был в фактическом подчинении у Константинополя, но и земли, которые до сих пор контролировались хазарами — так называемые «климаты» (здесь — пять небольших территориально-административных единиц, на которые делился Крым){576}. Константин Багрянородный писал, что крепости «климатов» расположены «от Херсона до Боспора»{577}. Иногда под словом «климаты» имели в виду только Готию{578}. Так или иначе, «климаты» далеко выходили за пределы округи Херсона.
Известно, что стратиг Херсонской фемы в 842–856 годах назывался также «патрикий и стратиг климатов», то есть ему, по крайней мере формально, подчинялась значительная часть Крыма, а возможно, и почти весь полуостров, кроме Боспора и его окрестностей. Некоторые исследователи считают, что власть стратига над «климатами» была в те годы чисто номинальной{579}, другие — что реальной (по крайней мере в Готии, Юго-западном и Южном Крыму){580}. Во всяком случае, каганат свое влияние в регионе утратил, а в конце IX века, вероятно, потерял и Боспор (Керчь){581}.
Глава 16.
Каган и его столица
Несмотря на то что IX век был для Хазарии не слишком спокойным: она потеряла часть своих территорий и постепенно слабела, — средневековые авторы описывают каганат второй половины IX — первой половины X века (а он часто мелькает на страницах исторических хроник и географических трактатов) как благополучное и преуспевающее государство. Здесь расцветает торговля; арабские и византийские, а за ними и русские купцы все чаще посещают его столицу, по Волге через переволоку выходят в Дон и плывут до Крыма или Константинополя. Дипломаты и путешественники, навещающие Итиль, оставляют восторженные отзывы об этом богатом городе, о его архитектуре и традициях, о живущих здесь правителях Хазарии.