Хэдхантер. Охотники на людей (полукомикс)
Шрифт:
Борис прикинул расстояние до взводного. Нет, далеко, достать его из-за решетки не удастся. Стольник был осторожен как всегда. Слишком близко к клетке не подходил. Да и Ухо тоже держался в отдалении.
– А если бы даже у тебя и был при себе контракт, на кой он тебе, Берест? – участливо спросил Стольник. – Что ты с ним будешь делать? Размахивать на арене, пока тебя будут убивать? Но знаешь, публика смотрит не на бумажки в руках гладиаторов, а на их оружие и на их кровь. И кричать о том, что ты обманутый хэдхантер, тоже не советую. До тебя
– Я же говорил, они у нас боевые ребята, – повернулся взводный к хозяину колизея. – На таких можно заработать.
– Ублюдок! – прохрипел Борис.
– Не кипятись, Берест, – устало сказал Стольник. – Мы проворачивали это дельце не один раз. И не только мы. И до сих пор все идет гладко.
Стольник лениво пнул сумку с хэдхантерской формой. Видимо, давал понять, о каком именно дельце идет речь. Как будто и так не понятно.
«Интересно, – отстраненно подумал Борис, глядя на баул с охотничьим камуфляжем, – сколько народу уже заманила в Ставродар эта пятнистая приманка? Сколько доверчивых лохов сгубила? И скольким еще простакам-хуторянам, мечтающим о лучшей жизни в городе, предстоит ее надеть, чтобы в итоге оказаться в гладиаторской клетке?»
Губы Стольника снова расплылись в улыбке.
– А чего ты хотел, Берест? Чего ждал? Думал, так просто выберешься из своего вшивого Хуторка, зацепишься в богатом городе и будешь жить припеваючи? Нет, мой дорогой наивный друг. Этот город не делится своими богатствами с чужаками. Тут и без вас много желающих.
Борис жалел, что не обучен убивать взглядом. В противном случае Стольник давно был бы мертв. И не он один.
– Ставродару нужны не те, кто пользуется его благами, а те, кто их производит, – с назидательным видом продолжал разглагольствовать взводный. – Кто вкалывает на него. Кто приносит ему деньги. Этот город может принять тебя и таких, как ты, только в качестве треса. Он будет использовать тебя так долго, как ты сможешь протянуть. По тому назначению, на которое ты годишься. И он получит за тебя ровно столько, сколько ты стоишь. Таков этот город. Такова жизнь в этом городе.
Стольник повернулся к сержанту.
– Ухо, забирай барахло.
Сержант перекинул через плечо связку цепей, ошейников и наручников. Крякнув, взвалил на спину мешок с формой. Бережливые хэды не бросали то, что можно использовать снова. Или на худой конец продать.
Ни Стольник, ни колизейские помогать сержанту не собирались, и Борис со злорадством подумал, что одному тащить такую тяжесть будет нелегко. Впрочем, тут недалеко. По коридорчику и до арки, из которой выпускают не всех.
– Удачных боев, – взводный окинул насмешливым взглядом бывших подчиненных, угрюмо взиравших на него из клетки. – Теперь у вас будут другие командиры. Теперь они будут называться как и положено – хозяевами. Советую выполнять их приказы.
– Бывайте, салаги! – прощальная речь Ухо была короче.
Хэдхантеры удалились. Вокруг клеток засуетились охранники в черной форме.
– Поехали, – скомандовал апельсиновый. – Первая клетка в бокс три-пять-«А». Вторая – в три-семь-«С». Третья – в восемь-пять-девять-«Г».
Кар-тягач, тихонько заурчав, тронулся с места.
Клетки на резиновых колесах неторопливо и мягко покатились по ровному полу. Не сравнить с той тряской, что была в рейде. Однако сейчас от такого мягкого хода становилось не по себе. Словно в катафалке едешь в последний путь. На собственных похоронах словно. Борис предпочел бы находиться в бэтээре, на полной скорости несущемся по бездорожью буферки.
Колизейские с шокерами наготове шагали рядом, по обе стороны от клеток-вагончиков, превратившихся в один трес-транспорт.
Борис услышал знакомый смешок. Чернявая! Девчонка стояла в соседней клетке, держась за изогнутые прутья. Ну да, и дикие, и хуторяне тоже ведь давно очухались. И те, и другие глумливо ухмылялись незадачливым охотникам.
Борис стиснул зубы. Все мы теперь в одной тресовозке. Кажется, где-то это уже было… Он, кажется, уже обдумывал как-то похожую мысль. Но не применительно к себе. А теперь вот и сам оказался… Да, все они теперь были в одной тресовозке. Но за разными решетками.
Чернявая нагло пялилась на Бориса и тихонько хихикала ему в лицо.
– Ну что пятнистый? Как оно, в шкуре треса, а?
– Заткнись! – он почувствовал, что закипает.
– Чего так злимся-то, – сложила она губки бантиком. – Не нравится, что ли?
– Заткнись, говорю! – Борис едва сдерживался. И так хреново, а тут еще эта…
– Фу-ты, ну-ты, какие мы сердитые, – продолжала откровенно издеваться она.
– Пасть закрой!
– Разговорчики! – вяло осадил их кто-то из охранников.
– А ведь я тебя предупреждала, – прошипела чернявая. – Обещала, что мы с тобой встретимся. И что я тебя убью. Потом пыталась договориться. Только ты не захотел меня слушать и не захотел мне верить. Так что…
Она прильнула лицом к решетке
– Так что придется все же тебя убить, пятнистый. Скоро уже… На арене.
Борис понял все.
– Так ты знала?! – он уставился на нее. – Все знала? Для чего меня взяли в группу – знала?
И что со мной будет – знала? С самого начала!
Действительно, отчего бы бывшей гладиаторше и не знать таких тонкостей.
– Разумеется, знала, – она скалилась во весь рот.
– И не сказала?
– А какой мне резон спасать пятнистого, который меня же и подстрелил? Зачем спасать того, кто не хотел спасаться сам и мешал мне. У кого хватало ума только на то, чтобы слушать своего командира?