Хельгор с Синей реки. Альглав
Шрифт:
Пройдя в глубину пещеры, она показала мне на скалу:
— Они за этим камнем.
Проход в пещеры предков был завален обломком скалы. С виду он казался совершенно неподъемным, но стоило нам налечь на его край, как камень повернулся вокруг собственной оси, открывая нам путь.
Стены внутренней пещеры были освещены так же, как и в той, где мы жили. Мы вошли в грот неправильной формы. Там вдоль стен лежали какие-то предметы: оружие, посуда, что-то непонятного назначения, украшенное резьбой. На гладко отполированных стенах виднелись рисунки; чья-то, безусловно, талантливая рука высекла изображения людей и животных. Особенный интерес у меня вызвали те, где изображались разновидности, которые уже давно вымерли. Со стен пещеры
— Ни один человек не видел этих животных! — воскликнул я, испытывая величайшее волнение.
— Верно, — невозмутимо ответила Туанхо. — Они жили тогда, когда дети Мамонта населяли большие земли. Матери наших матерей тоже не видели этого.
— А кто нарисовал остальное? Авах?
Моя спутница объяснила, что большая часть рисунков сделана предками Ванаванума, как звали старика. Пока я любовался этими произведениями древнего искусства, она добавила, что эта пещера — далеко не единственная.
Мы пошли смотреть и другие пещеры. Одна из них была меньше освещена, чем другие; там, должно быть, целыми тысячелетиями копились кости. Я разглядел человеческие скелеты, останки пещерного медведя и диких лошадей. Рисунки на стенах здесь встречались не так часто и были высечены не с тем искусством, как предыдущие. Судя по всему, эта пещера служила чем-то вроде фамильного склепа.
Следующая же преподнесла мне неожиданное открытие. Как я узнал потом, когда-то через нее можно было выйти в долину, но во время обвала проход туда оказался завален. Здесь я увидел больше всего фресок и художественной резьбы, являющейся настоящим произведением искусства. Грандиозная картина, изображающая сражение между пещерными и бурыми медведями, отличалась поразительной четкостью и экспрессией. Она сделала бы честь любому из современных художников-анималистов.
В следующей пещере, которая в отличие от остальных была низенькой и довольно мрачной, лишенной каких-либо украшений, мое внимание привлек осколок блестящего камня. Отбив кусочек, я с изумлением понял, что у меня на ладони не что иное, алмаз. Должно быть, в пещере их были целые россыпи. Но, полюбовавшись находкой, я тут же умерил свой восторг. Здесь, в затерянном уголке мира, алмаз ценится несоизмеримо меньше копья или топора.
Я стал мужем Намхи — девушки, которую я встретил вместе с Ванаванумом и его женой.
Наступила долгая полярная ночь, и на целых полгода мы оказались лишены солнечного света. Над нами мерцали и переливались нежнейшие переливы Северного сияния. Стало значительно холоднее, но это не помешало ни охоте, ни возможности собирать орехи, грибы и дикорастущие злаки. Мамонты, которые поселились в нашей летней пещере, почти все время проводили внутри. Они стали больше спать и гораздо меньше выходить на пастбище.
Я свел с ними более близкое знакомство. Старший был гораздо древнее, чем я предполагал вначале. Единственное, что ему было не безразлично, — это сочная свежая трава. Зато молодой казался мне сообразительным, вроде наших слонов. Я начал прилагать усилия, чтобы подружиться с ним. Для того чтобы добиться его расположения, я принялся носить в пещеру громадные охапки травы и листьев, которые моментально проглатывались. Мало-помалу он начал доверять мне. Если человек поставил себе цель приручить какое-либо животное, он все равно добьется своего, каким бы глупым или упрямым оно ни оказалось. Постепенно громадный сильный зверь начал чувствовать ко мне постоянную привязанность. Приручая мамонта, я не ставил перед собой определенной задачи; не исключено, что в будущем его дружба может мне очень пригодиться.
Я действовал втихомолку, так как мои новые соплеменники с неодобрением относились ко всему, что нарушало раз и навсегда заведенный порядок вещей. А слишком большое сближение с живым божеством как раз попадало в эту категорию.
Некоторое время спустя
Как-то, прогуливаясь с Намхой, в одной из пещер, которые обычно не посещались, я нашел одну довольно любопытную сценку, вырезанную на кости. Это был человек, сидящий на спине мамонта.
Значение этой находки было просто невозможно переоценить. Значит, когда-то давно человек приручил мамонта. Возможно, это и не было широко распространено, но тем не менее… Мужчины рассматривали мою находку с большим интересом. Для них она тоже стала событием, заслуживающим внимания. Я постарался убедить их, что не только обожествлять, но пользоваться помощью мамонтов было одним из обычаев предков. Они слушали меня не возражая, а потом это перестало их интересовать. Честно говоря, последнее меня только обрадовало. Теперь я мог общаться с мамонтами открыто и беспрепятственно.
Сперва простодушные дикари удивлялись, что мамонт подчиняется мне, а потом это стало для них чем-то само собой разумеющимся. Впрочем, это верно для всего человеческого общества: стоит разрушить какой-нибудь предрассудок, как дальнейшее уже легко идет само собой. Я тем временем решил пойти дальше: построить сани и научить мамонта таскать их. Довольно долгое время ушло на поиски материала. В декабре я наконец приступил к осуществлению своего замысла.
Аваху моя затея сперва откровенно не понравилась. Но затем, как и до этого мои занятия стали для него привычным делом и он перестал обращать на них внимание.
С наступлением января стало холоднее, но эти морозы не шли ни в какое сравнение с теми, что царили в арктической пустыне. В своих пещерах мы довольно легко переносили холод.
И вот тогда произошло нечто важное.
Северное сияние в тот день было особенно ярким и красивым. Небо было покрыто сверкающими полосами, разноцветными арками и дугами. Поднимаясь из-за горизонта яркими малиновыми вспышками, они меняли цвет, добираясь до точки зенита уже в виде аквамариновых зигзагов. Казалось, весь мир замер, наслаждаясь этим невероятным зрелищем, полным красоты и торжественного великолепия. Я внезапно ощутил приближение какого-то события, что-то вроде неясного ожидания.
Когда мы с Намхой не спеша шли по долине, мы вдруг почувствовали подземный толчок. Он был таким сильным, что мы оба потеряли равновесие. Сказать, что я был потрясен, значило бы не сказать ничего.
Намха в ужасе закричала:
— Так погибли наши предки! Так упали горы!
Я же почувствовал, как меня охватывает леденящий ужас, подобный тому, который я испытал, убегая от белых медведей.
Дальнейших толчков, к счастью, не последовало.
Мы поспешили к своим пещерам. Оба мамонта покинули свои убежища. Старший безразлично переступал с ноги на ногу, младший же волновался, но тем не менее имел самый воинственный вид. При моем появлении он сразу успокоился и ласково обвил меня хоботом за талию, что было у него выражением ласки.
Осторожно, оглядываясь по сторонам, мы вошли в пещеры. Они оказались цели и невредимы.
Тем временем к нам присоединилась Туанхо с ребенком и старухой. Та очень нервничала и повторяла, что на ее памяти ни разу не было таких сильных толчков.
Не дождавшись Аваха и старика, мы решили отправиться на их поиски. Туанхо двинулась на север, старуха пошла в восточном направлении, мы же с Намхой двинулись на запад.
Моя юная супруга снова стала веселой и беззаботной. Из памяти этого простодушного создания моментально улетучивалось все неприятное и наводящее тревогу. Я же, оставаясь цивилизованным человеком, ясно видел, к чему все это может привести. Должно быть, когда-то давно затерянная, закрытая от всего мира долина и образовалась в результате подобного катаклизма. Именно поэтому здесь и сохранились в неприкосновенности климат и природа давно ушедших тысячелетий. Но подобные явления с такой же легкостью могут уничтожить этот чудесный оазис.