Хелот из Лангедока
Шрифт:
– Погляди только, каких молодцев занесло ко мне за премудростями врачевания, дитя мое, – сказал он, усмехаясь, и кивнул в сторону Хелота. – Вот удивительный рыцарь из Лангедока по имени Хелот, который обучен грамоте. И с ним его друг из неверных, который, наверное, был в своей стране принцем, а в наших болотах стал просто свободным человеком.
– Алькасар, – сказал сарацин, без улыбки разглядывая порозовевшую девушку. – Так меня назвали в память о том месте, где я родился.
Хелот перебил его вежливым вопросом, как бы
– Позвольте также мне и моему другу узнать ваше имя, миледи.
Девушка заметно растерялась.
– Но я вовсе не «миледи», – пролепетала она, приседая перед лесными стрелками в очень милом поклоне. – Рада познакомиться. – Ее глаза остановились на смуглом лице Алькасара. – При крещении мне дали имя Дианора.
Алькасар шевельнул губами, как будто повторял про себя это новое слово.
– Будешь сегодня за хозяйку, дитя мое, – распорядился отшельник. – Принеси-ка из моих подвалов доброго эля, и побольше, и разлей этим господам. А заодно потешь славным напитком и своего духовного наставника. Грешен, люблю хороший эль в хорошей компании.
Девушка убежала так легко, словно не касалась земли.
Мужчины молча уселись за стол. Хелот избегал встречаться глазами со своим другом: девушка понравилась обоим, и Хелоту не хотелось, чтобы она послужила причиной для ссоры. Отшельник, который, казалось, читал в душах молодых людей так, будто они были прозрачными, откровенно усмехался.
Вернулась Дианора с большим кувшином в руках. Наливая эль, она серьезно хмурила брови – боялась пролить, а кувшин был тяжелым.
– Налей и себе, Дианора, – сказал Алькасар, подавая ей кружку. – Ведь ты не замужем, некому запретить.
– По-твоему, жизнь женщины заканчивается вместе с замужеством? – ехидно спросил Хелот.
– Смотря по тому, какой муж, – тут же ответил Алькасар. – Если поглядеть, нет такого обычая, который бы не запрещал. Но если муж любит, разве он запретит? Он все сделает, лишь бы улыбалась.
При этих словах он так грозно посмотрел на девушку, что она залилась краской.
Отшельник откинулся назад на скамье и расхохотался до слез. Хелот слева, Алькасар справа от святого Сульпиция помрачнели и дружно замолчали, уткнувшись носами в свои кружки.
Завтрак прошел в траурной тишине. Потом Дианора собрала грязную посуду и унесла к очагу, чтобы помыть. Алькасар, даже не поблагодарив отшельника за отменный эль, вышел из-за стола, и вскоре Хелот увидел, как его друг слоняется по двору, а после и вовсе исчезает в снегах болота, раскинувшегося на множество миль вокруг урочища Дальшинская Чисть.
– Давай-ка мы с тобой еще по кружечке, – сказал святой Сульпиций.
– Кто она такая, святой отец? – спросил Хелот, жадно поглядывая на дверь, ведущую в кухню.
– Кто? А, малышка… Ни за что не поверишь, сын мой. Когда-то отец Гая Гисборна выиграл в карты молоденькую девушку, которая вскоре
Хелот покачал головой:
– Никогда бы не поверил, что у Гая есть сестра, да еще такая славная.
Он сделал движение, как будто хотел встать из-за стола, но святой Сульпиций удержал его за руку.
– Сиди, – резко сказал отшельник. – Не мешай им.
– Кому?
– Я уверен, что Дианора выбралась из дома через окно кухни и уже нолчаса как бродит по болоту с твоим некрещеным приятелем. И незачем тебе злиться. Она свободная девушка и может сама сделать выбор.
Хелот насупился и опустил глаза. Сейчас ему не хотелось видеть умное, усмешливое лицо святого. Он предпочел бы чью-нибудь пьяную морду, можно даже Малютки Джона, только чтоб лыка не вязал.
Но святой взял его руку и стиснул ему пальцы. Хелот удивился: он не подозревал в отшельнике такой силы.
– Обещай мне, – сказал святой Сульпиций, – что никогда не сделаешь ничего, что могло бы повредить Дианоре. Она моя любимая дочь в этих мирах, и я знаю, какая трудная судьба ждет ее впереди. Если ты любишь Бога, если ты любишь ее, если любишь свою душу, поклянись!
– Евангелие запрещает клятвы, – прошипел Хелот, пытаясь вырвать руку из цепкой хватки отшельника.
– Зато Коран, кажется, разрешает, – сердито сказал отшельник. – И я разрешаю. Клянись!
– Клянусь, – сказал Хелот и высвободился.
– Вот и хорошо, – спокойным тоном, как будто ничего не случилось, заметил отшельник и налил еще по кружке эля.
К вечеру Дианора уехала.
По истечении первоначального курса обучения отшельник снабдил своих студентов мешком сена, сплошь лекарственно-чудодейственного, и, благословив, отправил домой, в лес.
– Хороший человек, – с чувством произнес Алькасар, топая по болоту с мешком на спине.
Хелот шел рядом налегке. Именно поэтому встречные крестьяне принимали их за хозяина и работника; Хелоту кланялись, на Алькасара же едва бросали взгляд. Сарацин замечал это, усмехался, но молчал. Молчал, покуда им не повстречалась хорошенькая девушка с вязанкой хвороста. Едва она начала приседать перед Хелотом, кланяясь очень мило и грациозно, как Алькасар вдруг заявил:
– Пора бы тебе, бездельник, хотя бы хлеб свой отработать!
И с этими словами бесцеремонно взвалил мешок на Хелота. Пока ошеломленный лангедокец возился с целебным сеном, дабы не рассыпать его по снегу, проклятый сарацин взял девчушку за подбородок и чмокнул в упругую щеку. Девушка покраснела и убежала.
– Смотри ты, освоился в христианских землях, – заметил Хелот. Несмотря на то что он подавил зарождавшееся в нем чувство к Дианоре, легкий след обиды на друга еще остался.
Сарацин хмыкнул.