Хеми

Эшли Виктория

Черт, я облажался...

Тридцать минут спустя я подъезжаю к своей квартире и спрыгиваю с мотоцикла. Мне понадобилось так много времени, чтобы вернуть способность нормально функционировать. Даже с улицы я вижу несколько ее сумок на крыльце, говорящих мне о том, какой я кретин.

Я стою там и смотрю, как Оникс выбрасывает еще одну сумку на крыльцо, даже не глядя в моем направлении. Это действительно происходит. Она действительно уезжает, а я все еще под кайфом, не в силах бороться за нее. Я едва сдерживаю желчь, подступающую к горлу. Даже я считаю себя неудачником в данный момент. Как я должен переубедить

ее в обратном?

Положив шлем на сидение, я подбегаю к крыльцу и беру ее за руку, в тот момент, когда она выставляет очередную сумку.

– Это было не так, как выглядело. Дай мне объяснить.

Ее обжигающие зеленые глаза встречаются с моими янтарными, и я чувствую, что мое сердце падает вниз. В ее взгляде не осталось ничего, кроме ненависти и боли, и становится еще больнее от понимания причины. Я сделал это с ней, и я делал с ней это последние шесть лет.

– Это не важно, Хеми, - бормочет она.
– Думаешь, я не знаю, что ты не спал с этой шлюхой? Я знаю это… но вопрос в том, сколько она получила удовольствия, добравшись до тебя, пока ты был пьян, под кайфом и в отключке? Как я должна себя чувствовать из-за всего этого, а? Мысль о ней, трогающей тебя, вызывает у меня желание блевать. Ее руки на твоем теле, на твоих волосах; в местах, которые должны быть моими. Я не могу больше, я не могу больше оставаться в тени, мучаясь из-за тебя. Просто не могу.

Я сглатываю и кладу руку ей на подбородок, делая шаг ближе. Я вижу, как ее взгляд опускается на мои губы, прежде чем она отворачивается и отступает.

– Не надо, - шепчет она.
– Просто. Не надо. Пожалуйста, дай мне уйти.

Больно от того, что она отталкивает меня. Не иметь возможности коснуться своей женщины - худшая боль, но я не виню ее.

– Мне нет оправдания. Я натворил дел. Я знаю это. Я живу единственным знакомым мне способом - забываться иногда.

– Что же, я не могу так больше. Я не могу терпеть этого. Я отдала все, что у меня было и теперь у меня больше ничего не осталось. Каждый проведенный с тобой день, я все больше умираю внутри; все больше надежды теряю. Я понимаю, что у тебя было плохое детство. Я понимаю, что твои дерьмовые родители бросили тебя. Ты был маленьким ребенком, одиноким и испуганным в этом мире; я понимаю это и не могу сказать тебе, что где-то там есть твоя сестра или сказать, что она вообще жива. Я не могу вернуть время вспять, но я могу показать тебе, что любовь существует, что я всегда рядом. Я старалась. Действительно старалась, но это все, что я могу, Хеми. Я понимаю причины твоего поведения, но в итоге... я должна быть твоей единственной.
– Ее голос сломлен и это убивает меня.

Она срывается на слезы, отходя от меня, словно близость со мной причиняет боль. Мне хочется провести руками по ее рыжим кудрям и притянуть ее к себе, но я не делаю этого. Не могу. Не заслуживаю.

– Ты безнадежен, Хеми. Я не могу заставить тебя измениться. Ты не можешь и не хочешь. Мне всего лишь восемнадцать, черт возьми… тебе девятнадцать. Это слишком для меня. Мы слишком молоды для такого дерьма. Разве ты не видишь этого?

– Я могу измениться. Мне просто нужно время. Моя голова сейчас не в том состоянии, и я не достаточно силен, чтобы двигаться дальше. Ты знаешь, как тяжело просыпаться каждый день с этими воспоминаниями?
– Я указываю на голову, моя рука дрожит.
– Места, в которых я был. Люди, которых я видел. Вещи, которые мои родители делали с Сейдж. Это зияющая рана в моем мозгу. Теперь я, черт возьми, даже не знаю где она! Ей было всего девять. Я должен был защищать ее. Я изо всех сил стараюсь, хорошо?

– Прости меня, - шепчет она.
– Я пыталась помочь. Я пыталась, но не могу

больше погружать себя в эту грязь и страдания. Возможно, ты не трогал ее в этот раз, но что будет в следующий? До какой грани ты дойдешь в своих попытках забвения, а? Мне нужно сбежать от этого до того, как я потеряю себя.
– Ее глаза встречаются с моими, а нижняя губа дрожит.
– Я уже потеряла тебя, потому что ты с самого начала не был со мной в полной мере. Я знаю тебя шесть лет; шесть лет, Хеми, а ты становишься только хуже. Не превратись в своих родителей. Не позволь им выиграть.

Я отворачиваюсь от нее, не в силах больше видеть разочарование в ее глазах. Это слишком больно.

– Можешь просто дать мне еще один шанс? Я обещаю, что никогда не причину тебе боль намерено. Вещи, что ты видела в прошлом, были вне моего контроля. Я мог флиртовать, когда был под кайфом, но я никогда не приводил другую женщину в кровать.

– Откуда ты знаешь, Хеми, - сказала она резко.
– Мы не можем быть в этом уверены, и я не собираюсь застревать тут до выяснения. Я должна уйти. Мне нужно уйти. Ты слишком много раз причинял мне боль, и мне кажется, что я больше не могу дышать. Это. Очень. Больно.

Она поворачивается и направляется к двери, но потом останавливается.

– У меня всего один вопрос. Ты хоть когда-то любил меня?

Ее слова зависают в воздухе, пока я пытаюсь заставить заговорить. Я хочу сказать "да", но правда в том - я не знаю, что такое настоящая любовь.

– Оникс, я...

– Нет. Нет. Нет. Я не хочу слышать никаких оправданий. Я понимаю.
– Она хватает дверную раму, но не поворачивается ко мне лицом.
– Скажи мне, что любишь меня, Хеми. Дай мне надежду, потому что у меня ее не осталось.

Мое сердце ускоряется и становится тяжело дышать. Я не стою этого, и мы оба это знаем. Она сказала это раньше, когда назвала меня безнадежным.

– Прости, - все, что я могу выдавить из себя. Такие как я не умеют любить. Это не заложено в моей генетике. Как сильно бы я не хотел задержать ее здесь, она заслуживает большего. Но я превращаюсь в эгоиста, когда дело касается ее.

Не поворачиваясь, она издает короткий вскрик и прикрывает рот.

– Не пытайся связаться со мной, Хеми. Я уезжаю из Чикаго и уже сменила номер. Нам больше не о чем говорить.

– Не говори этого, - шепчу я.
– Я, блядь, не могу потерять тебя.

– Слишком поздно. Ты уже потерял меня.
– Она наклоняется и берет одну из сумок, и теперь я замечаю ее брата, закидывающего вещи в грузовик.
– Я уже сказала семье, чтобы они не говорили тебе, где я. Тебе не удастся изменить их мнение, так что не пытайся. Прощай, Хеми. Было весело в хорошие моменты, да?
– Она саркастически смеется.
– Хорошей тебе жизни.

Я откидываюсь на стену, позволяя ее грубым словам утонуть в тишине. Мои руки накрывают лицо, а сердце болит так, словно его вырвали из груди; я больше не дышу.

Чем дольше я стою тут без нее, тем больнее; тем больше я чувствую, что умираю. Что, черт возьми, я делаю?

– Нет, подожди!
– Я бегу к двери и открываю ее, но уже поздно. Она уже уехала. Я быстро ищу свой телефон, но естественно, я тупой и, скорее всего, потерял его прошлой ночью.

Я поворачиваюсь и хватаю первую попавшуюся вещь, бросаю ее на пол и, затем, пробиваю кулаком дыру в стене. Что для меня боль от нескольких дополнительных переломов или ран? Может хоть физическая боль в руке затмит пульсирующую боль в груди. Пытаясь восстановить дыхание, я падаю на стену и съезжаю по ней, оказавшись на полу, я зарываю руки в густоте волос.