Хэн Соло и мятежный рассвет
Шрифт:
— Благодарю, что сказали мне об этом, сэр. Спасибо.
Торбул быстрым жестом отсалютовал ей и отключил связь. Бриа осталась сидеть в кабинете, раздумывая, вернуться ей в постель или просто начать день пораньше.
Из соседней комнаты послышался голос Хэна, немного хриплый со сна.
— Бриа? Все в порядке?
— В полном, Хэн, — откликнулась она. — Я скоро буду.
Она поднялась и стала мерить комнату медленными шагами, думая о том, что он сказал ей раньше. Они будут вместе… всегда. «Да, — подумала она. — Мы будем вместе. Мы будем стоять друг за друга, мы будем сражаться вместе
Она знала, что Хэн все поймет про сокровища и деньги. Он притворялся таким меркантильным, но в душе он был другим, она знала это…
Мысли ее успокоились, решение было принято, и Бриа вернулась в спальню…
Пятая колония Илезии была озарена закатом. Красноватые лучи низкого солнца, пробивавшиеся сквозь многочисленные разрывы в плотных облаках, бледными иглами пронзали небо. Одетые в робы паломники собирались на берегу моря Надежды, чьи неспокойные волны, казалось, хотели смыть с песка их длинные тени.
Потарца, главный сакредот колонии, поднял свою угловатую голову и оглядел толпу, медленно покачивая рогом. Его выпуклые глаза наливались кровью, выпирая из сероватой морщинистой кожи. Через мгновение он воздел короткие руки к небу, и церемония началась.
— Один — это Все, — завел он рокочущим гортанным голосом на родном языке.
Пять сотен голосов вторили ему. Один — это Все.
В тот же самый момент в Четвертой колонии на другой стороне планеты уже наступила полночь. Темные облака скользили по безлунному ночному небу, скрывая звезды и делая ночь еще чернее. По стене штаба жрецов с тихим хитиновым шуршанием беспорядочно сновали илезианские насекомые.
Ной Ваглла, маленькая и сама похожая на насекомое, выбралась на гладкий пермакрит и, задержавшись на миг, чтобы прогрызть дыру в решетке, пролезла в окно. И сжалась, замерев на подоконнике.
Из глубины комнаты она слышала сопение и храп спящих жрецов, которых она пришла убить. Джабба хорошо за это заплатит, достаточно, чтобы она смогла когда-нибудь вернуться к своему народу. Гигантские тела висели в своих спальных гамаках, наполняя тесное помещение мускусным запахом. Хиаллпийка влезла на ближайший ремень гамака и замерла над огромной головой. Т'ланда Тиль слегка пошевелился, заставив ее испуганно отпрянуть, но через миг снова захрапел. Ваглла подобралась ближе.
«Это будет несложно…» Большими жвалами Ваглла выхватила сосуд, привязанный к ее спине, и выдернула щупальцами затычку. Джабба сам проверял это вещество. Стоит уронить на нижнюю губу сакредота лишь каплю яда срейптан, и она убьет даже самого крупного т'ланда Тиль — мгновенно, тихо и легко. Переступив многочисленными ногами, Ваглла подобралась ко рту жреца.
— Все — едины, — распевал Потарца. Все — едины.
Айакс Фва, випхидский убийца и охотник за головами, ждал в коридоре, ведущем к подземным грязевым бассейнам Седьмой колонии. Несколько утомительных недель он провел как паломник, пытаясь слиться с ними, в то время как все его инстинкты призывали прекратить это, выловить этого муфрида и исчезнуть. Но хатт назначил сроком сегодняшний день, а Фва хотел получить все, что ему причиталось.
Из темноты внизу доносились голоса т'ланда Тиль, и Фва слышал их характерную шаркающую походку. Убийца проверил два миниатюрных бластера, которые он тайно пронес в здание. Заряд был полон.
Он приготовился, размышляя о том, что кредиты, которые скоро ему достанутся; были не столько платой за заказ, сколько подарком. Безопасность в Седьмой колонии оставляла желать лучшего.
Фва уже мог видеть, как они идут, и вжался в углубление неровной стены. Как он и ожидал, это были его цели — мужчины-сакредоты. Его чувствительные ноздри чуяли их запах.
Они были уже недалеко и подходили все ближе и ближе…
Фва выпрыгнул на них с яростным криком, вскинув бластеры. «Целься в глаза!» — сказал он себе, стреляя в первую жертву.
— Служение приносит всем Возрадование… приносит всем Возрадование.
Туга СалПеево, сидя на своем кореллианском фрахтовике, задержался на миг над краем илезианских джунглей и оглянулся. В самых первых лучах рассвета Восьмая колония виднелась лишь серым пятном. До восхода оставался еще час. СалПеево улыбнулся и вытер пот с лица, уловив запах кислотного порошка вомм на своей руке. Он с нетерпением дожидался взрыва…
Было очень тихо. Замерли даже крики и шорохи джунглей. Ветер молчал.
СалПеево ждал, заставляя себя не моргать. Когда ослепительное оранжевое пламя выплеснулось из спального зала т'ланда Тиль, прошел краткий миг прежде, чем звук достиг его, и он подумал: «Словно во сне…»
Затем на него обрушился шум и грохот, почти сбивая с ног, за ним последовали крики и стоны оставшихся там. «Неплохо сработано, — усмехнулся он самому себе. — Я вернусь обратно раньше, чем стихнет огонь…»
— Мы приносим жертву, чтобы достичь Единства. Мы служим Единому… служим Единому.
Родианец по имени Сникуукс задумчиво принюхался, двигая зеленоватым рыльцем. Послеполуденное солнце скользнуло в широкий двор и, казалось, растеклось в горячем душном воздухе. С бесконечной осторожностью он протянул последнюю нить монофиламентного волокна через вход в здание фабрики. Его дела в Девятой колонии еще не были Закончены, но главное здание и спальные сектора уже были подготовлены к началу операции. Здесь находилось около трехсот паломников, большинство из них трудилось в строительной бригаде. Сникуукс проник сюда с последней группой, его опыт укладчика пермакрита тут пригодился.
«А вот и они!» Родианец отступил от невидимого провода, потом нырнул под него, тщательно избегая касания смертельной нити. Оказавшись в коридоре, он выбрался на балкон первого этажа, выходящий во внутренний двор. Шесть т'ланда Тиль, три мужчины и три женщины возвращались с прогулки, направляясь в обеденный зал. Их окружал эскорт охранников-гаморреанцев, и лезвия их топоров поблескивали на солнце. Сникуукс вытащил из узкого кармана дистанционный пульт звукового проектора, взвешивая его в руке и чувствуя гладкость его контуров.