Хент
Шрифт:
XXXV
Отойдя от развалин дома Хачо, Вардан не знал, куда направиться. Сведения, полученные им от пастухов, были так неопределенны, что он затруднялся на что-либо решиться.
Вечерело. Солнце уже пряталось за горизонтом. Перед глазами Вардана стояли те же печальные картины: разрушенные дома, опустевшие деревни, заброшенные, необработанные поля.
«Неужели в целой провинции не осталось ни одного армянина?» — думал он.
Но вот показалась вдали человеческая фигура. Медленными и неровными шагами поднималась она на горную вершину, то останавливаясь, то осматриваясь и держась за камни, чтобы не упасть; наконец, таким образом, она достигла самой вершины скалы, свисавшей над пропастью. Лучи заходящего солнца обрисовывали маленького человека, стоявшего неподвижно, как статуя, и смотревшего со скалистой вершины на обширную долину, в которой несколько дней назад был совершен ужасный погром. Долго стоял он и, казалось, находился в какой-то нерешительности, точно был занят разрешением трудного вопроса.
Вардан заинтересовался этой странной фигурой, в которой было что-то роковое и зловещее. Он остановился и стал наблюдать. Вдруг человек сделал несколько отчаянных движений, глянул на раскинутые в обширной долине развалины и, закрыв глаза руками, бросился с вершины в пропасть.
Маленькое тело рванулось и быстро полетело вниз, кувыркаясь и цепляясь о встречные камни.
Вардан ударил коня и помчался на помощь к погибавшему.
Тело несчастного при падении зацепилось за росшие из расщелин скал кусты и повисло; у Вардана явилась надежда на спасение самоубийцы.
Взглянув вверх, Вардан увидел, что тело висело приблизительно на высоте пятидесяти футов. Но как спустить его? Вардан слез с коня, осмотрел стенообразную крутую скалу, ища дорожку, по которой можно было бы добраться до кустов. Но дорожки не оказалось. Тело неизвестного еще держалось за кусты, не подавая никаких признаков жизни.
Вардан видел, что, не рискуя жизнью, нельзя спасти несчастного, который, быть может, был еще жив; чувство жалости заставило его забыть о себе. Он надеялся подняться, хватаясь за камни и за выросшие в скалах кусты, если они настолько крепки, что смогут выдержать тяжесть его тела.
Вардан был гибок, как змея, и ловок, как кошка. Он протянул руку и, схватившись за первый попавшийся камень, начал карабкаться наверх. Не успел он подняться на несколько аршин, как камень, за который он держался, сорвался, и Вардан полетел вниз.
«Здесь нельзя», — подумал он, не обращая внимания на руки, исцарапанные осколками гранита и кровоточащие.
Вардан был из тех натур, которых неудача возбуждает сильнее. Он торопился, так как солнце клонилось к закату, и через некоторое время темнота могла бы помешать его предприятию. Вдруг в голове его блеснула мысль: у него за седлом был аркан, к концу которого прикреплен свинцовый шар; это своеобразное оружие курдов. Достать этот аркан и применить его было делом нескольких секунд. Одним взмахом руки он бросил шар наверх, и конец аркана крепко зацепился за сучковатый ствол дерева, росшего недалеко от того места, где висел самоубийца. Затем, взявшись за другой конец веревки, он начал подниматься по ней быстро и ловко и через несколько минут очутился возле бездыханного тела. Каковы же были его гнев, ненависть, отвращение, когда он увидел, что это был Томас-эфенди. Он готов был сбросить это поганое тело в пропасть, чтобы разбить уцелевшие кости и сделать его пищей хищных зверей и птиц. Но великодушие не позволило ему поступить так жестоко. Он осторожно спустил тело по аркану, и вслед за ним спустился и сам.
Прежде всего Вардан внимательно осмотрел тело. Он нашел, что кости во многих местах были переломаны ударами о камни, голова и лицо были изуродованы до безобразия и покрыты кровью; но эфенди еще дышал. Этот злодей, причинивший Вардану так много горя, послуживший причиной гибели тысячи домов и опустошения целого края, в этом жалком состоянии тронул сердце Вардана.
Попадись он ему при других условиях, Вардан, пожалуй, не пощадил бы его.
Но теперь перед ним лежал несчастный, которому нужна была помощь.
Вардану не в первый раз приходилось помогать раненому, да и сам он бывал ранен, а потому всегда имел при себе предметы, нужные для перевязки. Первым делом он поспешил остановить кровь, текущую из ран, и перевязать голову и лицо.
Было уже совсем темно. Небо покрывалось черными тучами; сильный ветер и гром предвещали бурю.
Вардан подумал об убежище. Он поднял раненого на лошадь, привязал его и направился в соседнюю деревню, ведя за узду коня.
Молодой человек смутно догадывался, что могло побудить эфенди покончить с собою: видимо, наконец, раскаялся тот, из-за кого было пролито столько крови, кто явился причиной стольких несчастий.
Память не изменила Вардану. В темноте виднелись огоньки, это была деревня, но до нее было еще далеко. Дождь пошел сильнее. Вардан снял с себя бурку и осторожно прикрыл ею эфенди. Было очень поздно, когда он добрался до деревни, состоящей, как это обычно для всех курдских деревень, из жалких землянок.
Вардан подошел к первой лачужке, взялся за дверь и нашел ее незапертой. «Вот счастливый народ: не боится воров и спит с открытой дверью», — подумал он. В лачужке было темно; все спали. Вардан стал стучать, и через несколько минут женский голос спросил:
— Кто там?
— Божий гость.
Слова «гость» было достаточно для того, чтобы его приняли. Женщина зажгла свечу и пригласила его. Она была в длинной свисавшей до колен красной рубашке. Вардан и женщина внесли эфенди в комнату и уложили на тахту.
— Болен? — спросила хозяйка.
— Нет, ранен.
Услышав это, молодая женщина принесла ящичек, в котором хранились разные снадобья и несколько грубых хирургических инструментов.
Вардан верил лекарскому искусству курдов, однако поблагодарил женщину, сказав, что и он кое-что смыслит в этом деле и что сделал уже все, что нужно для раненого.
Этот ответ хотя и несколько огорчил молодую женщину, желавшую показать свое искусство, однако увидев, что раны больного перевязаны, она успокоилась.
— Теперь надо позаботиться о лошади; бедняжка осталась на дворе.
— Не беспокойтесь, — сказал молодой человек, — укажите только, где ее поставить.
Хозяйка взяла свечу и, проводив гостя, указала ему место. Вардан оглядел двор и, увидев низкий, покосившийся забор, спросил:
— Здесь не опасно?
— Какая опасность! «Вор у вора не крадет».
«Счастливые», — подумал Вардан.
Он осмотрел лачужку и увидел, что кроме молодой женщины и детей, спавших на полу, никого в доме не было. Но шум от беготни и разговор хозяйки с Варданом разбудили старуху — свекровь хозяйки, которая до того времени оставалась незамеченной. Она подняла голову, села на постели и спросила:
— Capo, это ты? Пришел наконец, сын мой?
— Это не Capo, — сказала молодая женщина, подойдя к ней ближе, — это гость.
Старуха, узнав, что пришел не сын, снова склонила голову на подушку и утихла.