Хеорот
Шрифт:
— Пчела, — сказала она, её глаза ярко сверкнули. — Вы уверены?
— Ага.
Она снова прошипела.
— Медовуха.
Я удивленно посмотрел на неё.
— Это существо стащило кегу с медовухой и девушку? Подразумевается, что ей отведена роль… блюдца с орешками на баре или что-то на подобие?
— Оно не собирается съесть её, — ответила Гард. — Ему нужна медовуха по той же причине, по которой нужна и девушка.
Я немного подождал, надеясь услышать подробности. Но она ничего не сказала.
— Я все больше склоняюсь к мысли продолжить игру в
— Размножение.
— Спасибо, теперь я все понял, — я кивнул. — Это существо предполагает, что ей надо дойти до состояния «не бывает некрасивых, бывает мало спиртного»? А потом уже переходить непосредственно к процессу?
— Нет, — коротко ответила Гард.
— Ах, да! Правильно, потому что это не человек. Это существо само хочет набраться до состояния «не бывает некрасивых, бывает мало спиртного»?
— Нет, — повторила Гард резко.
— Я понял. Медовуха нужна только для создания подходящей атмосферы. Может быть, оно еще захватило несколько CD с лаунж музыкой? [3]
— Дрезден, — раздраженно прорычала Гард.
— Everybody needs somebody sometime, — напел я фальшивя.
Гард остановилась и посмотрела на меня. В её бледно-голубых глазах застыло ледяное бешенство. Её голос стал грубее.
— Не у всякой беременной женщины потомство прокладывает свой собственный путь из материнской утробы, убивая её при этом.
3
Термин в популярной музыке для обозначения лёгкой, фоновой музыки.
Видите, еще один ответ. Хотя это было резче, чем я предпочитал.
Я прекратил напевать и почувствовал себя немного бесчувственным.
— Они одиночки, — продолжила Гард ужасающе холодным и спокойным голосом, — В большинстве случаев, они выкрадывают жертву, насилуют её, потом разрывают на части и поедают. У конкретно этого на уме, что-то большее. Должно быть, что-то в медовухе сделало его способным к размножению. Он собирается оплодотворить её. Создать еще одного из своего рода.
Мне на ум пришла мысль.
— Кто из людей держит привязанную инструкцию к гормональным препаратам от беременности? Тот, кто никогда их не принимал до последнего времени.
— Она девственница, — убежденно сказала Гард. — Для размножения Гренделькину необходима девственница.
— Редкий товар в наши дни, — пробормотал я.
Гард, рассмеявшись, горько произнесла:
— Поверьте мне, Дрезден. Подростки всегда были подростками. Бурлящие гормоны, любопытство, и полное игнорирование последствий их действий. Никогда не было избытка товаров в магазине девственниц. Ни в Викторианские времена, ни в эпоху Ренессанса, ни во времена битвы при, ни сейчас. Но даже если сейчас в эту эпоху их в десять раз меньше, все еще остаётся больше девственниц для выбора, чем в любое другое время в истории. — Она покачала головой. — Сейчас так много людей.
Мы прошли несколько шагов.
— Интересное наблюдение, однако, — сказал я. — Вы говорили о тех времена так, как будто были их очевидцем. Вы ожидаете, что я поверю, что вам около тысячи лет или того больше?
— Неужели это так невероятно? — спросила она, улыбаясь.
Она уделала меня. Множество сверхъестественных существ бессмертны, или очень близки к этому. Даже у смертных чародеев есть в запасе три или четыре столетья. С другой стороны, я редко видел бессмертных, которых мои чувства чародея настолько ощущали людьми.
Я несколько секунд внимательно смотрел на неё, а потом признался:
— Вы выглядите чересчур хорошо, чтобы это было правдой. Я бы предположил, что вам где-то около тридцати.
Её зубы блеснули в тусклом свете.
— Я думала, что в нынешние времена принято говорить более вежливо и предположить что мне около двадцати пяти.
— Я и любезность никогда не были близки друг с другом.
Гард согласно кивнула головой.
— Именно это мне в вас и нравится. Вы говорите то, что думаете. Вы человек действия. Это большая редкость сегодня.
Я шел ведомый заклинанием, стараясь соблюдать тишину, до тех пор, пока Мыш принюхивающийся к невидимому следу не остановился, издав невнятный грудной звук. Я поднял вверх руку в знак остановки движения. Гард бесшумно подошла и стала рядом.
Я наклонился к собаке и спросил:
— В чем дело, малыш?
Мыш, принюхиваясь, пристально смотрел вперед, его нос подрагивал. Потом он шагнул и поскреб лапой пол возле стены.
Держа свет в руке, я последовал за ним. На влажных камнях пола было несколько пучков сероватой шерсти. Я задумчиво прикусил губы и приподнял свет, чтобы осмотреть стену. Она была покрыта длинными, не широкими — с ноготь большого пальца, но очень глубокими царапинами. Трудно было разглядеть, на какую глубину нанесены эти царапины.
Гард подошла ближе и заглянула мне через плечо. Запах ее духов (какой-то цветок, который я не узнал) проникнув сквозь запахи извести и плесени приятно отвлекал внимание.
— Что-то острое сделало это, — прошептала она.
— Ага, — сказал я, собирая шерсть. — Покажите свой топор.
Она молча протянула мне его. Я положил шерсть на кромку лезвия. Она почернела и съежилась, скрутившись в спираль, как только коснулась его, добавив запах жженых волос в этот коктейль.
— Чудесно, — вздохнул я.
Гард удивленно приподняла брови и посмотрела на меня.
— Фейри?
Я кивнул.
— Малки. Несомненно.
— Малки?
— Зимние фейри, — пояснил я. — Кошачьи. Размером примерно с рысь.
— В таком случае ничего стального они не смогут вынести, — сказала она повеселевшим голосом.
— Ага, — сказал я. — Вы, наверное, сможете справиться с полудюжиной.
Она кивнула, агрессивно взмахнула топором и повернулась, чтобы продолжить путь вглубь туннеля.
— Вот почему они собираются в стаи по двадцать особей, — добавил я, когда она сделала несколько шагов.