Хеппи-энд для Дездемоны

Донцова Дарья

Провизорша потеряла ангельское терпение.

– Объем скажите, - рявкнула она.

– Чего?
– тупо спросила Нина.

– Задницы, - съязвила фармацевт.

Я снова издала смешок, но Нина восприняла вопрос всерьез и развела руки в стороны.

– Вот такая, ну, типа с небольшую подушку.

Провизор выложила на стол нечто темно-синее и заявила:

– Сорок два рубля.

– Минуточку, - ожил Ваня.
– Во народ! Каждый облажать норовит! Вона на витрине почти такая же тридцатку стоит.

– Вам

эта больше подойдет, - посоветовала девушка.

– Че, подороже скинуть хочешь?
– нахмурился Вася.

– Точно, - уперла руки в боки Нина.
– И смотрится гадко, та, которая подешевле, розовенькая, симпотная. А эта черная и дорогая.

– Хозяин - барин, - сердито откликнулась провизор.
– Но в витрине кружка Эсмарха без наконечника…

– Вот ё-моё!
– побагровела Нина.
– Тебя переклинило? Сказано сто разов: мы не хотим посуду, да еще чужую!

– Может, энтот Эсмарх чем плохим болел, - подхватил Ваня.
– Попользовался кружечкой и вам сдал. Нам клизму! Новую!

– Розовенькую, покрасивше, - приказала Нина.

– Вы ее в буфет хотите поставить?
– заорала провизор и швырнула на прилавок клизму цвета поросенка, заболевшего краснухой.

– Хамье, - резюмировала Нина, - пока из себя не выйдешь, будут барахло всовывать.

Фармацевт набрала полную грудь воздуха, раскрыла рот… и в эту самую драматическую минуту из моей сумочки понесся звонок мобильного. Я схватила трубку.

– Вилка, - закричала Майя Филипенко, - ты где?

– В магазине.

– Скорей приезжай сюда!

– Куда?
– резонно поинтересовалась я.

– Домой!
– истерически орала Майка.
– Живей!

– Извини, - я попыталась привести в чувство Филипенко, - но я не знаю твой адрес и…

– Вали к Терешкиной!
– завопила Майя.
– Тут такое…

– Какое?
– испугалась я.

– Увидишь, - пообещала Майя и отсоединилась.

В квартире у Ники царил полный бардак. Путаясь в расшвырянных тряпках, я дошла до большой комнаты и громко спросила:

– Что происходит? Тут Мамай прошел?

– А-а-а!
– разом заорали стоявшие ко мне спиной Филипенко с Верой.

– О-о-о!
– невольно присоединилась к ним я.

– С ума сошла?
– топнула Майя.
– Прекрати голосить.

– Вы первые начали, - возмутилась я, - у меня машинально вышло.

– Как ты сюда вошла?
– насела на меня Филипенко.

– Через дверь, она открыта.

– Вер, запри, - распорядилась Майя, и дочь Ники послушно пошла в прихожую.

– Тут снимали кино «Взятие Гудермеса»?
– спросила я.
– Или Федор Бондарчук решил «Девятую роту»-два выпустить? Подходящее, однако, место нашел. Осталось только окошко разбить да люстру снять. О, кстати, где светильник? Вы его уже срезали?

– Прекрати ёрничать, -

устало отозвалась Майя.
– Вера надумала навести порядок, вещи собрать, что не надо, выбросить или в церковь отнести, бедным людям.

– Бедным людям… - эхом повторила я.
– Дочь избавляется от одежды покойных родителей?

– Ну да, - прозвучало за моей спиной, - не хранить же ее.

Я обернулась. Вера прошмыгнула в комнату и плюхнулась на диван.

– Квартира у нас небольшая, - сказала она, - моя комната из чулана сделана, вот я и захотела в родительскую спальню перебраться.

– Чулан?
– изумилась я.
– Что за ерунду ты несешь!

– Разве ты не знала?
– хмыкнула Вера.
– Апартаменты получал папа как передовик производства. Родителям дали двушку, но когда они в нее въехали, то обнаружили, что при спальне имеется кладовка - нечто вроде встроенного шкафа, а в большой комнате два окна. Мать тогда перенесла стену, вышла третья каморка. Незаконное, между прочим, дело, но получилось вроде хорошо: у меня спальня, у всех гостиная, и еще комната для родителей. Была двушка, стала трешка.

– Да, отлично, - одобрила я.

– Ты здесь не жила!
– неожиданно огрызнулась Вера.
– Стенку поставили из гипсокартона, и, если в гостиной чихали, я в кровати подпрыгивала. А папаша имел дурную привычку вставать в шесть утра и независимо от дня недели телик врубать. Вот мне здорово было! Поспать охота, а над ухом тынц-тынц-тынц… Чума!

– Понятно, - протянула я.

– Не фиг о ерунде трепаться!
– взвилась Майя.
– Лучше посмотри, Вилка, что мы нашли. Вон папочка лежит, можешь изучить.

Я подошла к столу, взяла листочки и начала внимательно их читать. «Свидетельство о собственности на дом», еще документы о приобретении одной квартиры… второй… третьей…

– Мы чуть с ума не сошли!
– плаксиво воскликнула Вера.
– Получается, что у мамы имелась куча жилплощади. Элитной! Почему тогда наша семья обитала в норе, а я за гипсокартонной перегородкой? В постоянном шуме, тынц-тынц-тынц…

– Ужас!
– закатила глаза Майя.
– Ужас!

– Не стоит впадать в панику, - предостерегла я.
– Что страшного в документах?

– Вилка, ты идиотка, - в изнеможении проговорила Филипенко.
– Вере надо срочно скрыться.

– Куда? Зачем?
– удивилась я.

Майя схватила бутылку минералки, несколькими глотками опорожнила ее, икнула и запричитала:

– Ника - безголовая кретинка, хоть о покойных плохо и не говорят. Знаешь, чем она занималась? За что деньги получала?

У меня заколотилось сердце. Неужели Терешкина была до конца откровенна с Майей? Или Филипенко тоже вовлечена в аферу с детьми?

– Нет, - на всякий случай ответила я.
– Вернее, да. Она работала в гимназии.