Хетты и их современники в Малой Азии
Шрифт:
Гедикли, поселение, где найдены погребения с трупосожжениями, относящиеся еще к III тысячелетию до н. э., также имеет обычные могилы примерно середины II тысячелетия до н. э. А совсем недавно Археологический музей в Анкаре приобрел керамику из Ферзанта, расположенного вблизи Мерзифона, которая свидетельствует о том, что где-то неподалеку находилось еще одно древнее хеттское кладбище.
Помимо захоронений на открытых, вне городских стен площадях существовали, очевидно, и кладбища в черте города. Например, в Богазкёе трупы хоронили в домах под полом или рядом с домами. В большинстве случаев это были простые могилы, однако имелись и исключения:
Погребальные дары городских могил обычно немногочисленны и бедны. Все погребения в городах и вблизи них, по-видимому, принадлежали бедному люду.
Глава VIII. Искусство и литература
Каждый, кто обращается к искусству Анатолии периода между 1650 и 1200 гг. до н. э. и сравнивает его с искусством соседних народов, испытывает чувство разочарования. Именно в этот период появились удивительные фрески в египетских гробницах Нового царства, в которых прослеживается чувственный натурализм амарнского периода и техническое мастерство больших батальных сцен времен XIX династии. Именно в то же время были созданы настенная живопись минойских и микенских дворцов, каменные печати Крита и металлические изделия шахтных погребений, которым принадлежит замечательная глава в истории мирового искусства.
По сравнению с этим Анатолии почти нечего предложить. Тут мало воображения, тонкого изящества, вдохновенного таланта или технического совершенства, одна грубая сила, которая сразу ощущается и в огромных настенных рельефах, и в изделиях малых форм. Возможно, это объясняется случайностями — мало что уцелело. Не осталось, например, роскошных «царских гробниц». Но, с другой стороны, в таких местах, как дворец и храмы Богазкёя, где наверняка должны были находиться художественные произведения, их не оказалось, и нет даже следов, что они там когда-либо были. Наоборот, существует предположение, что рельефные украшения на хеттских сосудах являются копиями с оштукатуренных и раскрашенных настенных рельефов хеттских зданий, которые, в свою очередь, подражают сирийско-месопотамским фрескам из Мари и Алалаха. И хотя в отдельных хеттских поселениях находят фрагменты штукатурки, на ней не обнаружено никаких следов настенной декоративной росписи.
Небольшие произведения искусства встречаются на удивление редко, да и те, что сохранились, неинтересны и неоригинальны. Даже наскальные рельефы — почти единственный тип хеттского искусства — редко поднимаются над средним уровнем. Поэтому неудивительно, что хеттов называли народом, «лишенным изящества».
И в самом деле, если политический подъем хеттского государства и сопровождался каким-либо взлетом художественных талантов, то он либо выражался в недоступной для нас форме, либо не оставил после себя никаких следов.
Подобное утверждение может быть расценено как слишком категоричное, однако нет сомнений, что средний уровень хеттских памятников был довольно невысок. Однако это ни в коем случае не противоречит тому, что отдельные образцы хеттского искусства достигли высокого совершенства и что их можно или даже нужно рассматривать с непредвзятой точки зрения, учитывая назначение и технику хеттских мастеров. В этом отношении их наскальные рельефы дают достаточно обширный материал, который позволяет нам сделать некоторые обобщения.
Эти изображения по большей части высечены на выступающих поверхностях естественных скал, в которых вырублен, вынут только фон, а сами фигуры остались в виде плоского рельефа. Иногда естественную скалу заменяют циклопические блоки, вставленные в архитектурный ансамбль, как, например, в боковые пилоны городских ворот, но в таких случаях плиты с рельефными изображениями представляют собой часть крепостной стены, а не декоративную деталь. В результате в обоих вариантах скульптурные изображения являлись неотъемлемым элементом всего архитектурного ансамбля, где в общем сочетании они обретали силу и жизненность, которые почти полностью теряются, если брать их отдельно.
Иной раз скульптор стремится подчеркнуть единство изображения и архитектуры здания, и тогда скульптура буквально выступала из блоков строения, а не сливалась с ним. Львиные ворота в Богазкёе прекрасно отделаны только с фасада и совсем не обработаны с боков. То же самое можно сказать о сфинксах-хранителях Аладжи, где на боковых поверхностях каменных блоков были изображения совсем другого рода. Однако, пожалуй, самый поразительный пример этой техники представляет собой «бог-меч» из помещения Вв Язылыкая. Хотя символическое значение этого изображения и не совсем ясно, однако оно сразу же производит на зрителя впечатление силы и могущества.
Впрочем, некоторые хеттские скульптуры исполнены другой техникой. Привратные сфинксы из Богазкёя в отличие от своих аналогов в Аладже высечены таким образом, что их можно созерцать не только спереди, но и с боков; то же самое относится к великолепной скульптуре льва, хватающего теленка, из той же Аладжи.
Все они, как правило, представляют собой рельефы, но имеются и некоторые исключения. Например, голова фигуры на Царских воротах в Богазкёе изваяна почти в три четверти и выступает из каменной плиты. И еще одна, по-видимому, так и не оконченная фигура на склоне холма в Фассиларе настолько рельефна, что ее можно считать почти полной скульптурой.
В самой технике хеттского рельефа различаются два стиля. Одни изображения почти совершенно плоские и обозначены лишь контурами, иногда они настолько условно передают фигуры, что кажутся незаконченными. Другие же рельефы (особенно в самой столице и вблизи нее) намного глубже и пластичнее. На них больше внимания уделялось мускулатуре, деталям одеяний и т. п. Причину этого приписывали влиянию хурритских, а возможно, и вавилонских мастеров, однако сохранилось довольно мало месопотамских рельефов, которые можно было бы сравнить с хеттскими, и не исключено, что эти отличия объясняются местной иконографической традицией.
Хеттское искусство было в своей основе натуралистическим — во всяком случае, в изображении людей, животных и отдельных предметов. Однако это вовсе не означает, что хетты-художники стремились создавать настоящие портреты отдельных личностей или воспроизводить истинные бытовые сцены. Искусство их было скорее «идеалистическим» и «умозрительным», т. е. художник изображал не то, что видел, а то, что считал наиболее подходящим и понятным для данной ситуации, т. е. изображал ее общепринятую «сущность». Так, в традиционной мужской фигуре голова всегда изображалась в профиль, плечи и грудь — анфас, а ступни ног — опять же в профиль. И эти «смешанные» изображения вовсе не говорят о невежестве хеттских художников. Они представляют собой по понятиям хеттского искусства (да и вообще искусства всего Ближнего Востока) основные элементы идеального изображения «мужественности».