Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей
Шрифт:
Так одно повлекло за собой другое. Когда подоспел Торкель и его люди, все уже были настолько разъярены из-за этого невозможного священника, что слишком поздно было взывать к здравому смыслу.
— Да-да, — бормотал Торкель, — я слышал об этом. Ступай спать.
Когда наступило утро, Торкель Высокий отправил одного из своих людей к епископу Лондонскому с посланием. Сам же он со своей дружиной погрузил останки епископа Эльфеа на коня и отправился в город с этой скорбной окровавленной ношей.
У входа в собор святого Павла его ожидали епископ Эльфхун и епископ Дорчестерский. Тело архиепископа уложили в гроб и предали земле со всеми
— Я и мои люди хотят остаться у тебя на службе, король Этельред, — сказал Торкель. — У меня есть более сорока кораблей и пять тысяч воинов, и я готов охранять твою страну от викингов с другого берега моря, и надеюсь, что так и будет.
То же самое сказал от себя и Олав, хотя у него было поменьше кораблей и дружины.
Король Этельред пожал плечами. Есть же поговорка: пусти козла в огород… Что же ему делать?..
— Я приму вашу присягу завтра, — пояснил он слабым голосом.
Торкель поклонился. Затем он повернулся в сторону Эммы, находившейся в соборе, и совершил нечто удивительное для всех, кроме Эдмунда Железнобокого.
Торкель быстро преклонил перед королевой колени, ничего не сказав при этом. Затем он поспешно поднялся и отошел к своим людям. Эмма поняла: он просил у нее прощения за то, что он не сумел спасти архиепископу жизнь. Должно пройти время, прежде чем Эмма смягчится по отношению к тому, кто лишил ее поддержки и дружбы старого архиепископа. И она спрашивала себя, как же Торкель собирается защитить Англию, когда он оказался неспособным управиться с собственными воинами там, у Гринвича. Это стало чем-то вроде ответа на ее вчерашний вопрос: кто же принимает решения в датском войске?
Но более всего ранило ее душу то, что она сама так беспомощна — со всей своей спесивостью и ветреностью. Она первая должна была броситься на помощь архиепископу Эльфеа, а все пришло к такому концу. Эмма усматривала в этом наказание и решила больше не думать о Торкеле. Торкель же даже не помышлял о кровной мести. Архиепископ Эльфеа научил его лучше других.
Напротив, они с Хеммингом решили, что Эйлиф, собственно говоря, не является им настоящим братом, а всего лишь сводным… Долго еще говорили о судьбе архиепископа Эльфеа, на него смотрели как на святого, во всяком случае, мучеником он был точно. Когда Олав сын Харальда услышал рассказ о том, что Эльфеа крестил Олава сына Трюггви, то он крепко задумался. Ему самому нужно было принять вскоре святое крещение. Жаль, что его крестит не тот же священник, что и Олава Трюггвассона!
Никто и предполагать не мог, что он сам однажды назовется Олавом Святым, — и меньше всего он сам.
Глава 9
Вопреки предположениям Эммы, датский флот покинул Темзу и исчез. Делить добычу и браниться друг с другом — эти занятия отвлекут викингов на некоторое время. А Лондон и Англия могут пока отдохнуть.
Эмма хотела как можно скорее попасть домой, в Винчестер, и посмотреть, что уцелело после нашествия врага. Однако король и три жениха горели желанием сыграть свадьбы. Трагическая смерть архиепископа и всеобщая нужда в королевстве сделали эти празднества очень скромными. Король же остался доволен
Наконец Эмма сделалась для дочерей Этельреда полноправной матерью: три испуганные девочки-подростки по очереди, тайком приходили к ней и расспрашивали о супружеских «обязанностях»…
А тем временем был собран Витан, и назначили нового архиепископа. Им стал Люфинг, епископ Уэльсский. Он прибыл в Лондон, чтобы совершить венчание трех королевских дочерей.
Разумеется, для короля Этельреда стало большим облегчением заполучить к себе на службу Торкеля и его дружину, особенно теперь, когда Англия лишилась кораблей и войска. Однако он отдал Торкелю и его ближайшим вождям имения в Восточной Англии, вместо долины реки Северн, где раньше получил себе ленные владения Паллиг, или вместо земель поблизости от Винчестера.
— Это для того, чтобы держать его как можно дальше от тебя, — пояснил он Эмме. — Я видел, какими взглядами вы обменивались.
— Я полагаю, это скорее оттого, что земли в Уэссексе и вокруг него настолько разорены, что Торкель и его люди не смогли бы жить там, — ответила Эмма. — Торкель и сам понимает это лучше всех и не примет этих опустошенных ленных владений.
После разговора с королем Эмма спрашивала себя, насколько она сама повлияла на решение Торкеля остаться в Англии. И подумала, что тщеславна.
Когда Торкель расстался с нею после свадебного пира, он в душе задавал себе такой же вопрос. И пришел к выводу, что он тщеславен. Но это не очень помогло. Он знал, что ему будет ее недоставать. А искать встреч с нею так далеко, при дворе в Винчестере, — нет, не каждый день найдется повод для этого…
Итак, он отправился в Восточную Англию, с тем чтобы осмотреть предложенные королем имения. Он всегда находил себе что-нибудь подходящее.
Так как отныне воцарился мир и все надеялись, что он будет сохранен и впредь, Олав Толстый пожелал для себя и своих людей отставки. Он намеревался попытать счастья на Юге. Но если король Этельред будет нуждаться в нем, то он вернется назад — обычно не стоило труда разузнать, где вспыхнула вражда. Король счел его предложение подходящим, ибо и сам толком не знал, что ему делать с этим норвежским принцем. Держать его при дворе слишком дорого. Хотя Винчестер имел подобную традицию: многие наследники норвежского престола дожидались здесь своего часа.
Олав задавался вопросом, почему Торкель Высокий не попытается взять в Англии власть в свои руки, убрав Этельреда, — ведь у него, при поддержке Олава, была под контролем большая часть Англии. Кроме Лондона, сама страна была уже неспособна постоять за себя. И ни для кого не секрет, что англичане охотно избрали бы себе лучшего короля, нежели теперешний. Олав не видел никакого смысла в том, чтобы стараться для этой страны так, как старались они, и не иметь при этом цели захватить в ней власть.
Возможно, Торкель и его люди полагали, что их слишком мало, чтобы завоевать Англию. Корабельные команды все же сильно поредели в боях, которые велись вот уже шестнадцать месяцев. И наверняка Торкель также чувствовал, что его авторитет поколебался: неспособность уберечь от смерти архиепископа Кентерберийского красноречиво свидетельствовала об этом.
И все же надо было пройти долгий путь, прежде чем вот так оставить датское войско, перейти на службу к английскому королю и, таким образом, угрожать своим старым товарищам по оружию возмездием, если они нарушат клятву и вновь повернут к берегам Англии.