Хейсар
Шрифт:
Видимо, какая-то часть от испытываемых мною чувств все-таки отразилась на моем лице, так как через мгновение до меня донесся торжественный рык аннара:
— Ты готова сделать выбор, илгиара?
Я открыла глаза, затравленно оглядела стоящих вокруг меня хейсаров, изо всех сил стиснула рукоять клинка и тряхнула головой:
— Да… Готова…
— Назови имя…
Унгар облизал пересохшие губы и затаил дыхание.
Итлар поежился.
Намор криво усмехнулся, опустил голову и уставился на носки своих сапог.
— Что ж… Я, баронесса Мэйнария д’Атерн… — трясясь, как осиновый лист, начала я. Потом вспомнила, как стояла на Помосте Истины, и вдруг почувствовала, что на меня снисходит СПОКОЙСТВИЕ, — передаю право выбора своему майягарду, Крому по прозвищу Меченый. Ибо я — гард’эйт. И не могу принимать решения, от которых зависит моя жизнь…
Глава 23 — Негзар Мышь
…Ялгар по прозвищу Ослоп «сломался» на одиннадцатом алчиге — вместо того, чтобы найти прикрытую подкрашенным хлебным мякишем дыру между камнями, он с силой вогнал лезвие клинка в первую попавшуюся щель и, не удосужившись проверить, насколько хорошо держит получившаяся опора, перенес на нее весь вес своего тела. Лезвие выскользнуло из щели так, как будто было смазано жиром, и донельзя самоуверенный илгиз сорвался. Второй раз за день. И упал. Слава Бастарзу, не на камни, во множестве разбросанные вокруг развалин сарти, а на узенькую полоску земли между ними.
Негзар заскрипел зубами: здоровяк, способный гнуть подковы и рвать воловью кожу, был туп, как полено, и медлителен, как доживающий последние дни мерин…
— И этого не возьму… — не дожидаясь, пока оглушенный илгиз поднимется на ноги и вернется к стене, сказал он Юлаю. — Даже не проси…
Подсвечник, наблюдавший за Натти Занудой, только — только начавшим подъем, недовольно поморщился, качнулся с пятки на носок и вздохнул:
— Других не будет…
Лезть на стену сарти, стоящего в центре Шаргайла, с придурками, упорно не желающими понимать, что любой подозрительный звук поднимет на ноги чуть ли не всех воинов на расстоянии перестрела, было самоубийством. Поэтому Мышь, еще раз оглядев неровный строй илгизов, в сердцах сплюнул себе под ноги и решительно направился к лошадям:
— Прощай…
Юлай тут же вцепился в рукав его араллуха:
— А как же Два Изумруда?
— Трупам жены ни к чему… — стряхнув захват, криво усмехнулся хейсар. — А с твоими вояками я уже чувствую дыхание приближающейся смерти…
Подсвечник скрипнул зубами, вполголоса помянул Двуликого и мрачно буркнул себе под нос:
— Мои воины — не древесные коты! Они привыкли пользоваться мечами, а не швейными иглами…
— Мечами, говоришь? — вставив ногу в стремя, хмыкнул Мышь. — Тогда зачем тебе я? Пусть они ворвутся в сарти через ворота и зарубят всех, кто тебе не нужен!
Юлай покосился на высоченную стену полуразрушенной башни и угрюмо вздохнул:
— Были бы мы не в Шаргайле…
Губы хейсара сами собой расплылись в довольной улыбке: да, между родами хейсаров бывало всякое. Но любая попытка чужаков пролить кровь горца неизменно заканчивалась гибелью всех, кто имел к этому хоть какое-то отношение.
— Ну и что ты лыбишься? — увидев выражение его лица, недовольно нахмурился Подсвечник. — Ты хочешь, чтобы Аютэ стала твоей? Тогда сделай так, чтобы мои воины все-таки смогли залезть на эту проклятую Двуликим стену!!!
Негзар взлетел в седло, в последний раз посмотрел на развалины сарти, задумчиво почесал бородку и… радостно оскалился:
— Сделаю!!!
…По веревке с завязанными через каждый локоть узлами илгизы взбирались так, как будто имели крылья. Поэтому Негзар решил усложнить тренировку — надвинул на глаза хетт, подобрал с земли подходящую хворостину и полез на оу’ро.
Кого — кого, а дураков среди долинников не оказалось — сообразив, для чего ему хворостина, они мгновенно перестали вздыхать, соп еть и цепляться за стену ножнами своих мечей. А подъема после восьмого — десятого, когда Негзар решил дать им немного отдохнуть, почему-то решили, что поймали взгляд Бастарза [154] . Причем все как один — Натти Зануда, подойдя к Мыши, радостно осклабился и хлопнул его по плечу:
154
Поймали взгляд Бастарза — то есть почувствовали уверенность в себе.
— Ну вот, теперь совсем другое дело: ты залезешь по стене, прирежешь часового, сбросишь вниз веревку, дождешься, пока мы поднимемся на крышу, и откроешь нам люк, ведущий на женскую половину…
Судя по глумливой ухмылке, появившейся на лицах большинства воинов, они рассчитывали, что после захвата женской половины сарти получат возможность ссильничать кого-нибудь из ее обитателей!
Негзара, представившего себе, чем это может закончиться для него и Аютэ, тут же затрясло от ярости. Он развернулся к Юлаю, лежащему на траве и бездумно глядящему в небо, и зашипел:
— Слышь, Подсвечник, мне кажется, что твои люди не понимают, КУДА и ЗАЧЕМ мы собираемся залезть!
Ослоп, стоявший неподалеку, пожал плечами и демонстративно почесал чресла:
— А че тут панимать — та? На ЖЕНСКУЮ па — ла — ви — ну! За бабами!!!
Подсвечник тут же переменился в лице:
— Ялгар — р-р?
— Да, брат?
— Се — е-есть!!! Вста — а-ать!!! Се — е-есть!!! Вста — а-ать!!! Се — е-есть!!! Вста — а-ать!!!
…Приседаний через двести, когда злость в глазах Ослопа превратилась в бешенство, Юлай изволил добавить к командам еще и объяснения:
— Это Шаргайл! — сесть!!! Здесь каждая — встать!!! — вторая — сесть!!! — баба — встать!!! — владеет Волчьими Клыками, как вы мечом — сесть!!! — И если вы, — встать!!! — придурки, — сесть!!! — попробуете без команды — встать!!! — пошевелить хотя бы пальцем, — сесть!!! — то я устрою вам — встать!!! — не Десятину, а листвень Воздаяния!
Судя по тому, как побледнели илгизы при словах «листвень Воздаяния», обещаниями Подсвечник не разбрасывался. И имел полное право казнить и миловать любого из стоящих перед ним воинов. Видимо, поэтому следующие приседаний сто — сто пятьдесят на лице Ялгара играла виноватая улыбка.