Хейтер
Шрифт:
– Не, допивай. Не хватало, чтобы клаву мне залила.
Морщась от кислого привкуса, перебившего вкус кофе, я сделала несколько глотков. Отчасти для того, чтобы погасить набирающий обороты жар во всём теле. Вцепилась пальцами в сумку и двинулась к балкону, не понимая, почему комната начала менять очертания и деформироваться.
До балконной двери я так и не дошла. Все окружающие декорации растворились, словно в тумане. Резкая боль пронзила колено, но тут же затихла, вытесненная жаром. Он был нестерпимым... и вместе с тем каким-то сладостным.
– Ну, привет, Лена, - раздался
Глава 9
Это было похоже на тёплые ласковые волны. Настолько нежные и безмятежные, что редкие вспышки дискомфорта растворялись в них за считанные мгновения. Отчего-то я могла дышать под водой, и всё, что для этого понадобилось - слышать голос. Он не позволял захлебнуться или замёрзнуть. Мягкий, завораживающий, многогранный. Даже когда произносились грубые слова, во всём теле отдавалось вспышкой желания. По всем мышцам, нейронам, в каждой капле крови. Голос стал моим божеством. То отдаляясь, то замолкая, он управлял сознанием. В этой необъяснимой реальности существовали только голос и удовольствие. Настолько сильное, что у меня не было ни единого шанса задуматься, что же я, собственно, делаю, и почему перед глазами - размытая пелена, а мышцы как будто ватные.
Ласкающее тепло коснулось моих губ, и я шире открыла рот, чтобы вобрать его как можно больше. Смех с высоты наполнил меня ликованием. Божество этого невесомого мира восхищалось вместе со мной! Прикосновение невидимой силы, похожей на накат пенящихся волн, исторг из моего горла сладострастный стон. Судорога неописуемо восхитительной сладости прошила тело, унося к неведомым берегам.
Я была счастлива вместе с обладателем голоса. Мы стали единым целым, неразрывным, сплётенным золотыми нитями эйфории. У поцелуя волн был кисловатый вкус с ароматом кофе. Иногда такая же кофейная горечь звенела в голосе, изменившем тональность. Тогда я устремлялась навстречу, чтобы сгладить ноты нетерпения и недовольства.
Голос иногда ругался матом. Иногда повышался до крика. А потом становился вкрадчивым и полным торжества. И всё равно, каким бы он ни становился, это было восхитительно. Я растворялась в нем, пила крики и шёпот жадными глотками. Он проникал настолько глубоко под кожу, что я окончательно потеряла себя в сладком желании раствориться. Волны неведомого моря слились с сейсмическими толчками оргазма. И вновь голос возликовал вместе со мной. Я рассмеялась. Мною гордились. Это ли не счастье?
Волны усилились, перевернув мое тело. Я подтянула ноги, чтобы не препятствовать им ласкать себя дальше, внедряться в пульсирующие от отголосков оргазма глубины. Мимолетная боль в затылке, на бёдрах и щиколотках, межу раздвинутых ног быстро стала сладкой. Я толкнулась навстречу приливу, вбирая в себя вожделение неопознанной стихии.
Время потеряло свою власть. Иногда яркий солнечный свет сменялся серым полумраком, затем каким-то белым светом, ярким и знакомым. Волны качали моё тело,
А потом я ощутила, что замерзаю. Что меня трясёт мелкой дрожью, а ласковые поцелуи волн уже не радуют. Они стали хаотичными и колючими. С каждым отливом начинал колотить озноб, а жемчужная пелена постепенно таяла. Вместо неё в тело проникла пульсирующая боль. Она зародилась в висках и медленно, но неумолимо распространялась по всему телу.
Застонав, я коснулась пальцами чего-то мягкого и сухого. Пахло искусственной свежестью и чем-то терпким, отдаленно знакомым. Сжав зубы от нового прилива озноба, я попыталась натянуть эту ткань на своё тело, чтобы окончательно согреться.
Клочья тумана рассеялись, из-под его белёсого морока проступил мелкий рисунок в цветочки на одеяле. Электрический свет резанул по сетчатке, и я всхлипнула от боли. Попыталась закрыть глаза руками, но они плохо меня слушались. Затёкшие, безвольные, с пульсирующими очагами на кистях.
– Проснулась, кукла?
Голос. Он вернулся. И по инерции вспышка эйфории прогнала озноб, изогнув губы в улыбке. Один короткий миг. Когда голос замолкал, магия быстро рассеивалась.
– Офигеть, - в восхитительном баритоне звенело веселье, но уже не такое дружелюбное.
– Ану-ка, покажи, где хорошо!
И вновь, подчиняясь сладкой власти голоса, волны окутали тело. Моя рука скользнула по животу, опустилась ниже. От прикосновения к своим малым губам я непроизвольно застонала. Было восхитительно.
– О как. А теперь раздвинь своими пальчиками и покажи, как там у тебя все устроено!
Я не вдумывалась в смысл сказанных слов. «Только говори!» - хотелось закричать, пока я гладила себя, проникая пальцем вовнутрь, лаская клитор. Пальцы буквально тонули во влаге сексуального желания, и каждое движение приближало разрядку.
– Достаточно балдеть, - голос обрёл циничный тон и имя.
Отчаянный. Так называл себя его обладатель. Я не помнила, почему. Я сейчас мало что соображала.
В мою сторону что-то полетело. Инстинкты сработали, я испуганно прикрыла голову, но это оказалось мягким материалом со знакомым ароматом духов.
– Одевайся, кукла, - голос утратил очарование и способность рассыпать по моим нервам жемчужины наслаждения.
– Сейчас домой поедешь.
Я недоуменно уставилась на джинсы, похожие на те, в которых пришла. Начала бездумно натягивать их на ноги, позабыв, что были ещё трусики. Тень перекрыла свет. Я заморгала, стремясь рассеять остатки тумана. И тогда я его узнала.
Виктор. Мы познакомились в сети. Он мне помог.
Сознание ещё не понимало, что именно произошло, что я абсолютно голая на чужой постели, в теле ощущается вибрация от оргазма и глухая ноющая боль. Мой затуманенный взгляд сфокусировался на трусиках, валяющихся посреди бесцветных воздушных шариков. Если быть точнее, презервативов. Я подняла трусики, едва не упав с кровати. Боль голове становилась всё более оглушающей, а к горлу подкатывала тошнота. Я не понимала, что стоит радоваться этой кратковременной отсрочке приговора по имени осознание.