Хейтер
Шрифт:
Увы, у меня было недостаточно сил для этого. Я тёрла не очень интенсивно. Следы не сходили, лишь на какой-то момент слились с кожей, порозовевшей от горячей воды и механического воздействия. Мне хотелось отскрабировать всё. Даже рот и влагалище. И в тот момент я плохо понимала, что делаю.
А потом всё закончилось. Я села на дно душевой кабинки и с ужасающей ясностью поняла, что после произошедшего мне больше всего хочется исчезнуть и раствориться. Не кричать, не биться головой о стены, не царапать своё тело в попытке смыть мерзкие прикосновения. Просто
Рассудок всё ещё щадил меня, не позволяя осмыслить глубину произошедшего. Я понимала, что меня изнасиловали, перед этим опоив чем-то, но это было настолько ужасно, что я отказывалась произнести вслух. И сознание включило защитный механизм, не позволяя мыслям слиться воедино и уничтожить меня жестокой правдой тогда, когда я ещё к этому не готова.
Снова тошнота. Я поднесла душевую насадку к губам, глотая мерзкую хлорированную воду. Организм очищался, исторгая наркотик. В том, что это был именно он, я не сомневалась.
– Лена! Всё в порядке? Ты почему закрылась? Лена!
Видимо, я уже довольно долгое время находилась в ванной, да и звуки рвоты не мог перекрыть шум воды. Я не понимала, откуда взялись силы ответить:
– Я... я отравилась чем-то... дай что-нибудь...
Непонятно, сколько времени прошло, прежде чем я закуталась в халат и вышла. Слабость всё еще ощущалась, но, по крайней мере, больше не тошнило. Мама протянула мне стакан воды. Я не позволила ей всыпать в него пакетик «Атоксила». Вырвала из рук, и, разорвав упаковку, высыпала себе на язык, глотая мерзкий песок. Только после этого запила.
– Тебе точно нечего мне рассказать?
Я покачала головой.
– Нет. Мне просто надо выспаться.
Я ждала, пока она уйдёт и закроет за собой дверь. Слабость сделала своё дело - глаза закрывались, веки тяжелели. Я почти погрузилась в дрёму, когда в истерзанное сознание вторгся звук, похожий на перезвон монет. Так звучало уведомление от банка.
Борясь с головокружением, я подошла к ноутбуку и открыла окно извещения.
Вся сумма, похищенная с моего электронного счета, вернулась на банковский счет. Я вновь видела ту самую цифру, что не так давно у меня безжалостно отняли. Desperado сдержал свое обещание.
А я сползла на пол и, закрыв лицо руками, расплакалась. Никакие деньги не стоили того, что со мной несколько часов назад сделали.
...Я наивно полагала, что хуже этого уже ничего быть не может.
Сон сморил меня прямо на полу, зарёванную, опустошенную, проклинающую свою беспечность. Лишь под утро я перебралась в постель. К счастью, это была суббота - иначе на пары я бы так и не попала.
Проснулась довольно поздно. Голова буквально раскалывалась, во рту пересохло. Я обнаружила на столике записку от мамы, которая уехала в студию, графин с водой и таблетку от похмелья. Увы, если бы всё было так просто! Это была единственная отстранённая мысль перед тем, как на меня обрушилась шокирующая реальность.
Я буквально оцепенела. Сидела и смотрела перед собой, холодея от ужаса. Сознание, видимо, решило, что
Я сдвинула лямку ночнушки. Следы пальцев никуда не делись. Это мне не приснилось. А затем рассудок начал медленно исчезать, озаряясь, словно вспышками, вполне логичными мыслями...
«Почему я смыла улики? Зачем напилась сорбентов, теперь вряд ли следы наркоты найдут в моей крови? Что делать? Звонить в полицию? Писать заявление? Но это же огласка... узнают все... а я половину не помню... что же делать?»
От мысли, что придется идти в полицию, мне стало ещё хуже. Я была почти уверена в том, что осудят меня. Что эта информация станет достоянием общественности и моих фолловеров. Напившись воды, я достала телефон. Он оказался отключен. Но я никогда не отключаю. Максимум, ставлю режим полёта или беззвучный. С замиранием сердца включила, содрогнувшись от мысли, кто это сделал, с какой целью, и что успел там увидеть.
Сорок пять пропущенных от Кости. Десять от Иры. Три от матери. И два от Desperado. Сердце сделало мёртвую петлю и рухнуло к ногам. Я ещё окончательно не пришла в себя, как раздался звонок. Выронила телефон, испугавшись громкого звука. Костя. Боже, что ему сказать? Что я натворила?
– Лена! Чёрт, что можно думать? Ты где была? Что с телефоном? Почему ты меня послала вчера? Напилась? Твоя мама сказала, ты на ногах не держалась...
Столько вопросов... я не успевала уловить их смысл. Да и что я могла ему сказать? Правду о том, что со мной произошло? Да я скорее проглочу собственный язык.
– Я... да, траванулась чем-то. Ты где?
Боже, если он сейчас едет ко мне или уже стоит под дверью, я просто не вынесу. Пожалуйста, пусть он будет далеко...
– Я за городом с родителями. Предки решили устроить семейный уик-энд. Если тебе хреново, я могу приехать.
К счастью, в его голосе не было особого рвения это сделать. И впервые это меня обрадовало.
– Нет... ну, я не хочу, чтобы ты придерживал мои волосы, когда меня тошнит. И вообще, видел такую...
С отметинами губ и пальцев мерзкого насильника. С отчаянием затравленного зверя в глазах. Осквернённую чужими руками, отравленную синтетической дрянью...
– Ты это, осторожнее там. Если что, прекращай стесняться. Мы всё еще вместе, и мой долг заботиться о тебе. Зайди на канал. Там твои почитатели так раскатали пару хейтеров, что те заткнулись. А просмотры удвоились за последние сутки. Может, хоть это тебя возродит к жизни.
Меня возродит к жизни, если мой насильник понесёт наказание. Если его бросят за решётку, где сокамерники по-своему расправятся с подобным отребьем. Но для этого мне надо идти в полицию, а я боюсь того, через что там заставят пройти. Анализы, экспертиза, насмешки...и огласка...
Теперь я понимала жертв насилия. Понимала, почему большинство из них молчит. Потому что глас закона становится очередным кругом ада для них. Общество настроено узколобо. Изнасиловали? Спровоцировала. Была вызывающе одета. Сама этого подсознательно хотела. Довела насильника.