ХХ век в судьбах
Шрифт:
Судьбе было угодно, чтобы в одно и то же вечернее время на мосту оказались грузовик с геологами и встречный самосвал с породой. Водитель самосвала торопился и не пропустил машину с людьми, доверив свою спешку надежде на «авось». Не пронесло…
Кабины разъехались, но машины зацепились бортами. Столкновение было настолько сильным,
Аксуекская поликлиника принимала два десятка работников в тяжёлом состоянии. Беда поселилась в дома родственников всех геологов, попавших в аварию. Нелепая гибель земляков стала горем аксуекцев. Душа Алексея не хотела покидать тело, пыталась удержаться в земной оболочке и цеплялась за жизнь, как в военном госпитали, когда спасалась молитвами отца.
В шоке он не чувствовал боли и обострённым в последние минуты жизни слухом ощущал, как стонал молодой геолог. Собрав остатки сил, Алексей прохрипел, а ему казалось, что прокричал: «Дайте спокойно умереть человеку, что ж вы ковыряетесь в живом!»
В последние часы угасавшего сознания в видениях фронтовика пронеслись детство, мать, отец, война, госпиталь, маленькие дети, жена…
Жёны и родственники раненых собрались возле больницы. Медсестра вышла из палаты со слезами: «Алексей, как мешок с сухарями – все кости перебиты…»
Старик, уронив костыль, встал на колени: «Сынок, не уходи! Лёшенька, ты всю войну прошёл, а на ровном месте в мирное время погиб».
Траурный митинг проходил в поселковом клубе, где на табуреточных постаментах были установлены три обтянутых кумачом гроба. Возле Алексея лежали красные подушечки с орденами.
Он оставил детям в наследство военные награды в память о Великой Отечественной войне и свою любовь к Родине.
ЧИГАНАК – АКСУЕК
Поиски
Алексей устроился в небольшом посёлке, который сначала шифровали под кодом почтового ящика, потом назвали Чиганак-2, потому что за несколько километров в стороне проходила железнодорожная ветка, близ которой стояла станция Чиганак. Такие меры секретности были нужны для разработки урановых шахт от Киргизского горнорудного комбината.
В пятидесятых годах осваивали новые рудники и создавали посёлки для геологов и шахтёров.
Условия для жизни были, мягко говоря, не приемлемы, но энтузиазм советской молодёжи помогал обустраивать быт. Романтика неустроенности начиналась в землянках. Наскоро строились длинные одноэтажные бараки, неподалёку от них родился городок, который в шутку прозвали «Копай-городом», где энтузиасты жили в землянках: землянки – квартиры, землянка – общежитие и даже длинная землянка-клуб. Клуб был самым большим земляным сооружением, в котором зимой работал своеобразный кинотеатр, устраивались танцы, проводились собрания. Самым кассовым был фильм «Тихий Дон». Для просмотра фильма надо было спускаться в подземелье вниз по земляным ступенькам. Летние свободные вечера молодёжь рудника проводила на танцплощадке – небольшом бетонном пятачке. Двадцати-тридцатилетние молодые люди знакомились, танцевали под музыку виниловых грампластинок.
Рудник находился вдали от автодорог и водных ресурсов. Раскинулись нескончаемым простором девственные барханы. Можно было за пару часов по бездорожью доехать до озера Балхаш. Среди пустыни зарождалась оазисом перспективная стройка. На её окраине располагались бараки для заключённых строителей и воинская часть.
Конец ознакомительного фрагмента.