Хилтоны. Прошлое и настоящее знаменитой американской династии
Шрифт:
– Отлично, – сказал Уиллард, когда Хилтон рассказал ему о реакции Холлиса. – Только прошу тебя, Кони, давай не будем дожидаться ответа в Чикаго. Здесь слишком холодно. Давай вернемся в Калифорнию и погреемся на солнышке.
Конрад отрицательно покачал головой:
– Я сказал, что не уеду отсюда без отеля, и сдержу свое слово. И если это будет не «Стивенс», то хотя бы «Палмер-Хаус». Но я уеду из этой проклятой тундры только после того, как у меня появится новый отель.
– Идет, – согласился Уиллард. – Я готов на все, лишь бы поскорее убраться отсюда…
– Послушай, у меня появилась идея, – сказал Конрад. – Почему бы тебе не встретиться с нашим другом мистером Хэли и не
– Зачем?
– Просто мне интересно. Может, стоит немного расшевелить этот город. Никогда ведь не знаешь.
И Уиллард договорился о встрече с Хэли и за стаканом виски сказал ему, что он надул Хилтона со «Стивенсом», что Конраду надоели его фокусы, поэтому он распрощался с мыслью купить этот отель. Теперь его интересует «Палмер-Хаус», так что «вряд ли он передумает». Тактический ход сработал. Хэли окончательно решил избавиться от «Стивенса». На следующий день он позвонил Конраду и сделал ему новое предложение, теперь намереваясь заработать на продаже «Стивенса» полтора миллиона. В принципе цена Хилтона устраивала, но он не мог быть уверен, что Хэли снова не исчезнет, после чего опять поднимет цену. Однако Хэли заверил его, что готов немедленно подписать контракт, гарантирующий заключение сделки. Дальнейшие переговоры прошли легко и гладко; Хилтон не успел очнуться, как его мечта завладеть «Стивенсом» осуществилась.
А дальше произошло нечто интересное.
Закончив сделку по покупке «Стивенса», Конрад встретился с Генри Холлисом, с которым обсуждал возможность покупки «Палмер-Хауса». Он смущенно объяснил, что неожиданно для него самого ему удалось приобрести «Стивенс». Он выразил надежду, что Холлис не подумает, что он солгал ему, когда сказал об утрате надежды на эту сделку.
– Мне все это кажется весьма подозрительным, – была первая реакция Холлиса.
– Речь идет о моей честности, – сказал ему Хилтон. – Мне важно ваше мнение обо мне, и я не хочу, чтобы вы думали, что я вас обманывал.
По выражению лица Холлиса было видно, что он не усомнился в честности Хилтона.
Затем Генри Холлис сказал, что он по-прежнему заинтересован в продаже «Палмер-Хауса», но, учитывая происшедшее, считает, что заслуживает более высокой цены. Конрад согласился и поднял прежнюю цену в 18,5 миллиона до 19,385. Холлис ее принял, и они обменялись рукопожатиями.
– И на этом сделка была заключена, – вспоминал потом Хилтон. – Никаких бумаг, юристов, свидетелей…
Даже Хилтону, как оказалось, было нелегко собрать средства на покупку двух отелей в одном городе. Когда он обратился за деньгами к одному из своих главных кредиторов Сэмюэлю Доаку-старшему, президенту «Эль-Пасо нейшнл банка», тот отнесся к его идее весьма скептически. По его мнению, Конрад слишком рисковал, приобретая в одном городе два отеля, которые наверняка будут конкурировать друг с другом.
В ответ Конрад заявил, что он не будет советовать Доаку, насколько близко друг от друга тому следует размещать отделения своего банка, если тот согласится не указывать Хилтону, как ему поступать со своими отелями. Кроме того, он подробно рассказал о стоимости земли под обоими отелями, об их ежегодной прибыли и предложил Доаку обдумать эту информацию. Впрочем, сказал Хилтон, ему не очень-то нужен его кредит. У него и без того достаточно средств – отчасти он блефовал, – но если Доак пожелает участвовать в сделке, то Конрад будет очень рад. Разумеется, Доак сразу согласился помочь и пообещал профинансировать обе сделки. Стоит отметить, что уже через год Сэмюэль Доак стал членом правления корпорации «Отели Хилтон».
В последний момент заключения обеих сделок оказалось, что Хилтону недостает миллиона
– Вы – мой друг, и мне нравится, как вы ведете дело, – сказал Кроун. – У вас есть напористость, но я не сомневаюсь в вашей честности и порядочности.
Он помог Хилтону получить недостающую сумму у Первого национального банка. Один миллион долларов в 1945 году эквивалентен сегодняшним 11 миллионам. То, что Хилтон раздобыл такую громадную сумму, всего лишь поговорив по телефону с другом, еще раз доказывает, что благодаря своим личным достоинствам и упорству он мог, в случае необходимости, собрать любые средства. Вскоре он стал владельцем «Стивенса» и «Палмер-Хауса» и переименовал «Стивенс» в «Конрад Хилтон».
Глава 16
Дочь Жа-Жа
10 марта 1947 года – спустя шесть месяцев после вынесения решения о разводе с Конрадом Хилтоном – в нью-йоркской больнице «Докторс» Шари Жа-Жа Габор родила дочь, названную Констанцией (в честь Конрада) Франческой (в честь ее прабабушки) Хилтон. «Никогда не забуду, как мне в первый раз принесли Фрэнси, – вспоминала Жа-Жа. – Мне положили ее на руки, и меня окатила волна необыкновенного тепла и нежности. Я до сих пор помню, как сильно билось у меня сердце, когда она лежала у меня на руках, и всей душой полюбила это крохотное беззащитное существо. Я думала, что этот ребенок послан мне Богом, чтобы утешить меня, возместить за все, что я пережила за последние годы».
То, что Жа-Жа скрыла свою беременность во время развода в сентябре, у многих вызвало удивление. Позднее она говорила, что знала о своей беременности, но ничего не сказала, так как «судья меня не спрашивал». Как можно оценить тот факт, что с ее слов в свидетельстве о рождении дочери записано, что матери всего двадцать один год? Жа-Жа всегда оставалась сама собой. А ведь ей было уже тридцать. А также что она «домашняя хозяйка»! Когда родилась Франческа – ее всегда называли средним именем, – Конрад Хилтон открыто не признал свое отцовство. Во всяком случае, не совсем. Джеймс Бейтс, адвокат Конрада, позвонил Жа-Жа и пригласил ее на важную встречу. Согласно его словам и ее свидетельским показаниям, они встретились на следующий день. «Значительно пополневшая, она уселась на стул напротив меня, – рассказывал он, – и мы сразу перешли к делу».
– Нас с мистером Хилтоном интересует, почему вы не потребовали алименты на Франческу, – заметил он.
Жа-Жа внимательно смотрела на адвоката.
– Потому что я не нуждаюсь в них, – сказала она, осторожно подбирая слова. Затем она заявила, что она «независимая европейская женщина» и уверена, что сама сможет вырастить дочь. – Мне не нужны его деньги.
– Не нужны его деньги? – недоверчиво переспросил Бейтс. Это заявление совершенно не соответствовало той Жа-Жа, которую он знал. «Здесь что-то не так», – подумал он, как вспоминал позднее. – Вам известно, что при желании вы можете подать на мистера Хилтона в суд на получение алиментов, и мы не будем против этого возражать. – Он сказал, что они намерены договориться по этому вопросу, предполагая, что тогда Жа-Жа удовлетворится алиментами на дочь.
На этот раз уже Жа-Жа почувствовала, что здесь что-то не чисто. С какой стати Конрад пытается дать ей деньги? Это было не похоже на Конрада, каким она его знала.
– Только в том случае, если вы скажете мистеру Хилтону, что это была не моя идея, – строго глядя на адвоката, сказала она. – Потому что мне не нужны разговоры, будто Жа-Жа Габор отсуживает у Конрада Хилтона алименты на дочь. Я ничего такого здесь не говорила… Впрочем, мне нужно это обдумать.
– Не торопитесь и хорошенько все взвесьте, – спокойно посоветовал ей Бейтс.