Химеры
Шрифт:
Нас волокут как баранов на убой. Верёвки цепко впиваются в тело, шевельнуться невозможно. Постоянно бьют ногами и палками, больно, обидно, надо же так вляпаться. Хорошо, что детей не связали, бедняжки бегут следом, но даже не плачут.
Вскоре я замечаю большое скопление вооружённых людей и несколько телег, с запряжёнными в них прирученными дикими лошадями, из всего этого я делаю вывод, мы попались в лапы людям Вилена Ждановича.
— Вот это улов! Вот это улов!!! — худощавый мужик, пританцовывая от радости, подходит к нам. — Это же настоящие бойцы, какая удача!
— Чего
— А как же иначе, у нас полоса препятствия простаивает!
— Какая полоса препятствия? — неподдельно удивляюсь я.
Вокруг заржали толи лошади, толи люди, с чего я делаю вывод — это нечто гнусное и опасное.
— Скоро узнаете, — нас запихивают на телегу, взглядом пытаюсь отыскать детей, замечаю их в другой подводе, сердце болезненно сжалось, рядом скрипнули зубы Семёна, он пытается разорвать верёвки, но едва не лопнули мышцы.
— Не суетись… пока, — шепнул я другу, — сейчас мы ничего сделать не сможем… подождём. Хорошо, что они не знают, кого взяли.
— Что ты пищишь? — подозрительно глянул на нас худощавый мужик и с размаху бьёт меня тыльной стороной копья. Я охнул от резкой боли, рядом зло выругался Семён и тут же вскрикивает — ему тоже достаётся.
Предпочитая не злить наших мучителей, замолкаем. Послышались крики погонщиков, телеги тронулись. Некоторое время едем среди леса, но как начало темнеть, выбрались на открытый участок степи, там и заночевали.
Пытаюсь, что-то услышать из разговоров окружающих нас людей, но они больше озабочены тем, что где-то охотится целый прайд пещерных львов, это сильно беспокоит, вокруг стоянки зажигаются большие костры и тягостно тянется время. Под утро к нашему лагерю забрели львы, послышались крики людей, в зверей полетели горящие сучья, засвистели стрелы, раздаётся яростное рычание, львы отходят, но полностью удалились лишь, когда рассвело.
Затем вновь трясёмся на телегах, пищу не дают, только воду, но это не главное, меня буквально съедает беспокойство о наших детях. В тайне надеюсь, что Аскольд уже вернулся с озера Лады и приступил к нашим поискам, хотя не факт, он собирался посетить дальние гарнизоны… совсем гнусно. Так мы тряслись ещё пару дней, маневрируя между густыми зарослями степной травы и стволами могучих деревьев. Но вот тряска несколько уменьшается, возникают просветы между деревьями, много поваленных и неубранных стволов, трещит валежник, с оглушительным грохотом падают деревья, сметая всё за собой, слышатся резкие команды, ругань, где-то свистит хлыст.
Лес оказывается позади, впереди долина, на ней стоит весьма ухоженный город-посёлок обнесённый частоколом из брёвен заточенных сверху. Ворота открыты, охрана в тяжёлых доспехах, у них щиты и широкие мечи.
— Санёк, как я погляжу, охота прошла удачно, не часто такие рабы попадаются. Сразу видно — воины, хороших деньжат отвалят, — один из охранников внимательно окидывает нас взглядом, в глазах удивление и призрение, для него мы уже не люди, хуже животных. — А детей, зачем взяли? Использовали лучше как приманку, — с чудовищной циничностью изрыгает он.
— Машка просила, у них своих нет.
— Тебе виднее,
Нас затаскивают в ворота, и мы оказались в городе — дома из брёвен, добротные, по улице ходит сытый народ, гремят повозки запряжённые буйволами, пахнет свежевыпеченными пирогами и квашеной капустой, всюду русская речь и много вооружённых людей, а на площади возвышается деревянный помост, на нём лежит связанный, истерзанный плетьми человек.
— Русских тяжело делать рабами, приходится почти убивать или калечить, — хохотнул, Санёк, увидев с каким состраданием, гляжу на страшную картину. — Ничего, и с вами поработают, вы воины, будете развлекать поединками.
— Гладиаторов из нас хотите сделать? — я едва не задыхаюсь от ярости.
— Это от вас зависит, должность почётная, иных, даже свободными делаем. Это куда лучше, чем лес валить или всю жизнь помои выносить.
— Лихо вы развернулись. Кем в прошлой жизни был? — задаю вопрос с целью понять сущность конвоира.
— Вообще-то рабы не должны задавать вопросы, — благодушно скалится Санёк, — но если интересно… на фирме экспедитором был, спиртное развозил.
— Можно сказать, повышение по службе получил?
— Мне нравится. А ты, вроде, неплохой мужик, не станешь артачиться, хорошее будущее тебя ждёт… и тебя, сероглазый боец, — он ткнул моего друга мечом. Семён благоразумно смолчал, хотя напряглись бугры мышц под толстыми верёвками.
Нас заволокли во двор, кидают к крыльцу добротного двухэтажного дома. Вокруг собирается немногочисленная толпа, молодицы в цветастых платках, дети, вышло пару седовласых стариков, но все эти сволочи, смотрят на нас как не на людей.
Наконец-то развязали ноги, пытаюсь встать, но они так затекли, что, под хохот падаю в пыль, Семён помогает подняться, стоим, хмуро озираемся. Светочку и Игоря взяла за руки толстая, с добродушным лицом, немолодая женщина и уводит в сторону хозяйственных построек. Я долго провожаю взглядом родные фигурки, сердце сжимается от горя.
— Ваши дети? Больше их не увидите. Не переживай, они хорошо устроятся, — заметил мой взгляд Санёк.
— Мразь ты! — не удержался Семён.
Благодушный взгляд нашего конвойного резко меняется, в глазах вспыхивает ярость, с садистским наслаждением наотмашь бьёт плоской частью меча по лицу. Из рассечённого виска, фонтаном брызнула кровь. Я в ужасе вскидываю глаза на нашего мучителя, он пробил височную артерию, если срочно не принять меры, это смерть.
— Ты, что натворил, Санёк, — выскакивает на крыльцо плотный, богато одетый мужчина, — не успел рабов мне привести и тут же убиваешь!
— Да, ладно вам, Борис Эдуардович, — как красная девица, смущается тот, даже щёки покраснели, — сейчас ветеринар ему повязку сообразит, заживёт как на собаке.
Семёна пинками поволокли вглубь двора, дай бог, чтоб всё было с ним в порядке. Пытаюсь гасить в груди разгорающееся бешенство, нельзя выходить из себя, будет лишь хуже.
— Ну, а ты, что молчишь? — с вызовом окидывает меня взглядом.
— Я так понимаю, лучше не задавать лишних вопросов.
— Быстро усекаешь. Молодец. Думаю, подружимся, — он скалит белые крепкие зубы.