Хирург дьявола

Серова Марина

– Код я дал тебе на всякий случай, так и объяснишь. На твоем месте я был бы уже на пути к хранилищу, – холодно заметил Пэркинс. – Ты слишком много пререкаешься. Выбрал неподходящий момент.

– Ты, видимо, плохо меня знаешь, – оборвал его Илья. – А жаль. Давай код. Но пойду не я.

– А кто, боже мой? – не выдержал Пэркинс.

– Слепнев. Говори код. Я перезвоню в любом случае. И будь добр, ответь мне сразу. В ином случае я потяну тебя за собой.

Пэркинс продиктовал цифры. Он положил трубку на рычаг и «видел», как кто-то открыл электронный замок, зашел

в хранилище и стал проверять один холодильник за другим. К сожалению, Джошуа Пэркинс не знал, в каком из них находится то, что искал Афиногенов. Поэтому он мысленно молился за него, за его русского друга и за себя так же сильно, как за благополучие собственной дочери, после того как она улетела в Нигерию. Страх заставил его забыть обо всем, что до этого заставляло его жизнь идти ровным ходом. Рот Джошуа Пэркинса был приоткрыт, он в нелепой позе сидел на диване, забыв о своей собаке, которая привыкла в это время задирать ногу около дерева. Мысли обо всем этом казались теперь ужасно неправильными и абсолютно ненужными.

Звонок заставил его вздрогнуть.

– Взял, – услышал он голос Ильи Петровича. – Надеюсь, получится. Вроде бы никто не заметил. Будь на связи. Возможно, самое трудное еще впереди.

Он отключился. Джошуа Пэркинс опустил руку с телефонной трубкой на колено.

– Токси, – позвал он, – дай мне пять минут, и мы пойдем в парк.

Токси был рад, что о нем не забыли. Через пять минут по пути к входной двери Пэркинс наступил в лужу, которую сделала его собака.

* * *

– Время смерти два часа одиннадцать минут, – тихо сообщила Лиза и посмотрела на мужа. – Илья, что будем делать?

Андрей Слепнев медленно стянул с кистей рук медицинские перчатки. Колесников последовал его примеру. Потом огляделся вокруг, глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Не видеть бы всего этого, подумал он, но вспомнил, как был счастлив, когда увидел свое имя в списках поступивших на первый курс медицинского университета. Казалось, все это осталось в какой-то чужой жизни. И он, прежний, тоже там остался.

Все вокруг было в крови. Она попала даже на стены этой небольшой операционной. В металлическом лотке, стоявшем на специальном столике, в темно-красной застывшей гуще покоилась пуля. Примерно час назад она вошла в тело человека, который совсем недавно дышал, думал, принимал решения, чего-то боялся и, возможно, кого-то очень сильно любил. А потом, уже внутри тела, эта пуля разлетелась на мелкие части, которые разорвали еще живому пациенту аорту и легкие. Еще три пули прошли навылет, проложив свои траектории через бедро, плечо и селезенку пострадавшего.

У него было очень мало шансов.

От мыслей о том, что где-то сейчас лежат эти три пули, которые славно исполнили свою работу, Сергею захотелось уменьшиться в размерах, провалиться сквозь пол операционной, отрастить крылья или податься в тибетские монахи. Главное, чтобы это помогло прийти в себя.

Он с таким тяжелым случаем еще не сталкивался. Слепнев, кажется, тоже. Положение дел усугублялось тем, что спасение этой жизни было тайным. Как подпольный аборт в жестокие времена.

А

вот насчет Афиногенова у Сергея были сомнения. Он успел поработать в клинике несколько лет и всякое повидал. Его подруга Лиза часто ему ассистировала, они даже работали в одну смену. Однако и они, скорее всего, не подозревали о том, что их сегодня ждет.

– Так, – тихо скомандовал Илья, взглянув сначала на Слепнева, а потом на Колесникова. – Так. Все. Теперь точно все. Надо убрать тут, чтобы следов не осталось.

Он вышел из операционной, прошел по пустому коридору, очутился в отделении неотложки. Отыскал пустой кабинет, зашел в него и закрыл за собой дверь. Телефонные аппараты стояли в каждой смотровой, и ему не пришлось искать аппарат на улице.

– Не вышло, – наконец сказал он в телефонную трубку. – Не получилось. Сообщи им. Что? Я понял. Понял!

Андрей и Сергей переглянулись, когда он снова появился в дверях и угрюмо посмотрел на них. Мол, чего стоим, кого ждем? Надо было убираться, приводить в порядок помещение, заметать следы. Лиза, бросив тревожный взгляд в сторону Афиногенова, стала быстро собирать в контейнер использованные инструменты.

– Все свободны, – вдруг сказал Илья.

– Как это? – не поняла Лиза, застыв на месте с окровавленной салфеткой в руках. Еще несколько таких же уже лежало на дне мусорного ведра, которое она успела принести к операционному столу.

– Уходите, – устало ответил Афиногенов, – я сам все сделаю.

Колесников сразу понял, что это не тот момент, чтобы уговаривать, спорить, настаивать. Илья был в таком состоянии, в каком головой пробивают стены. Без боли. Лучше не лезть с сочувствием, а тупо слушаться. Но дружище Андрюха Слепнев, кажется, придерживался иной точки зрения.

– Илья, – начал он, – ты подумай…

Афиногенов просто повернул голову в его сторону. Этого хватило, чтобы Андрей захлопнул рот.

Лиза уходила из комнаты последней. Колесников успел заметить, как побледнело ее лицо.

Они вышли на улицу привычным путем, каким уже пользовались не раз за эти несколько месяцев – через пожарный выход. Лиза попрощалась с ними и пошла к своей машине, которую никогда не оставляла на служебной стоянке, а парковалась за углом клиники. Колесников вышел на дорогу и стал высматривать автобус.

– Слушай, – Андрей схватил его за плечо, – ты езжай. Я тут побуду. Все-таки, знаешь, душа не на месте. Мы там все были, а отдуваться ему одному.

– Не в первый раз отдувается, – заметил Колесников. – Выберется. Не просто так он нас выставил. Вон даже Лизу попросил свалить.

– Я дождусь, – решительно заявил Андрей. – Чувствую, что надо, понимаешь?

Сергей выругался. С сожалением посмотрел на автобусную остановку. Взглянул на Андрея, доставшего сигареты.

– Дай-ка и мне, – попросил Сергей. – Курить вредно, но иногда очень хочется.

Слепнев протянул ему пачку, щелкнул зажигалкой:

– А ты покури и забудь об этом, – посоветовал он.

– Так и будем стоять, как столбы, посреди дороги? – раздраженно спросил Колесников.

– Ну давай отойдем в сторонку, – предложил Слепнев.