Хирург и она; Матрица

Белов Руслан

Гортензия подумала и презрительно улыбнулась:

– Да, ты права. Он будет искать. И знаешь почему?

– Почему?

– Ну ты сама посуди, может он найти другую бабу, такую же красивую как я?

– Нет, - убежденно сказала Даша.

– Ну и вот! У него же лозунг "Ты достоин самого лучшего", так он и будет искать и долларов своих не пожалеет. И потом еще будет хвастаться, сколько за меня выложил.

– Ты права.

– Все это хорошо, но надо и самим действовать.

– Нет, отдаваться одноглазому я не буду.

– Да не надо ему отдаваться! Трудно, что ли, устроить так, чтобы он нас изнасиловал?

– Ну, ты и штучка!

– Да ничего, я не штучка. Просто очень в бело-голубой дворец хочется. И в белый "Кадиллак" хочется, и к Мишеньке под надежное крылышко. Да и представь, что Андрей теперь в другом доме ошивается? Убью эту стерву, Алису, своими руками убью!

– А может, Иннокентий Сергеевич нас освободит? Он же все-таки фээсбэшник?

– Исключено. Два снаряда в одно и тоже место не попадают... Да и нужна тебе стрельба с неопределенными результатами?

– Нет, не нужна...

– Ну, значит, без этого кривого служки не обойдется.

Даша не ответила. Она думала.

Когда она готова была согласиться, в замочной скважине залязгал ключ, дверь открылась, и вошла Алиса.

107. Шейхи не любят бесплодных

– Не дает денег твой мужик, - сказала она равнодушно, присев на корточки у ложа Даши.
– Не нужна, сказал, мне женщина с такой дурацкой привычкой.

– Какой привычкой?
– не веря своим ушам, пролепетала Даша.

– Привычкой попадать в заложницы. "Один раз попала, - сказал, - я два миллиона выложил, теперь второй раз влипла... Ну, дам, я деньги, ну и что? Она потом еще попадет, так и до сумы нищенской недалеко".

– Давай, я с ним сама переговорю?

– Нет. Ты его плохо знала. Он потому и богатый, что глупостей не делает.

– Так что же со мной будет?
– Даша подумала, что Михаил Иосифович деньги дал, но эта тварь попросила еще.

– С тобой?
– задумчиво ответила Алиса.
– С тобой есть одна идейка. Есть один купец на Кавказе, он в арабские гаремы красивых женщин поставляет, вольных и невольниц. Так я ему видеопленку с твоей мордашкой показала, и он сказал, что если ты на самом деле такая, то выложит за тебя полмиллиона евро.

Даша пришло в голову, что Алиса придумала взять деньги и с Михаила Иосифовича и с купца.

– Но ты, как ни странно, не телегенична, - продолжала Алиса, - и я думаю, что, увидев тебя, он добавит еще поллимона. Так что поздравляю, не умрешь теперь. Напротив, купец просил тебя хорошо кормить и улучшить условия содержания - кровать там поставить, утку чаще менять. Сказал, чтобы поберегла тебя - шейхи не любят бесплодных, они соревнуются между собой, кто больше детей наделает.

Алиса замолчала. С минуту посмотрев на Дашу шакальим взглядом, она выцедила:

– Слушай, ты смерти избежала, к шейху поедешь, и мне вдруг так захотелось тебя ударить... Дай, ударю, а?

Даша вжалась в стену, глаза ее округлились от страха, но Алису было уже не остановить. Схватив пленницу за шиворот, она вогнала кулачек в солнечное ее сплетение.

108. Потом и не вспомнишь, какой была...

С того дня Дашу стали кормить четыре раза в день, поставили хорошую мягкую кровать, умывальник с зеркалом, а утку и белье меняли по мере необходимости. Еда была хорошей и очень хорошей - видимо, для нее готовил сам Владимир Константинович. Купец, однако, не появлялся, Алиса объясняла его отсутствие временными проблемами на чеченском отрезке российско-грузинской границы.

Била она пленницу раз в день и всегда одинаково, так что Даша привыкла держать удар и страдала меньше. Дни тянулись тягуче и однообразно, даже приемы пищи не скрашивали существования.

Двадцать первого вечером, в день рождения Хирурга, Даша лежала на кровати. Она знала, что на дворе вечер двадцать первого декабря - перед тем, как ударить, Алиса сказала, что контрольный день сделки заканчивается, купец исчез, и потому жить ей в неволе осталось ровно десять ударов, так как последний она нанесет с двенадцатым ударом курантов Спасской башни. Еще Алиса сказала, что Хирург сговорился с Владимиром Константиновичем, и теперь жизни Даши ничего не угрожает, но никто и ничто не сможет защитить ее лица от мести бывшего любовника.

– Ну и зря, - равнодушно ответила Даша.
– Меня, прежнюю, вы и за рупь не продадите.

– Да все, ушел с этим поезд - по всей России тебя ищут. Борис Михайлович вчера по телевидению выступал, говорил, что обещает два миллиона долларов за сведения, которые могут привести к твоему освобождению. И всенародно объявил, что из принципа никакого выкупа платить никому не будет.

– Теперь понятно, почему вы собираетесь меня оперировать... Хотите Гортензию в Дашу превратить и тем самым замести следы?

– Было такое мнение, но с другой целью. У хирурга, оказывается, паспорт сохранился со старой твоей физией. Владимир Константинович, узнав об этом, предлагал вернуть тебя в первобытное состояние, затем доказать анализами ДНК, что ты - Гортензия, то есть жена Михаила Иосифовича, и потребовать с него деньги за развод... Я представила вас в постели - его с кислой рожей, а тебя с твоей прежней и чуть со смеху не умерла.

– Какой развод? Какие деньги?
– не поняла Даша.

– Ты что, с дуба свалилась? Ведь если обнаружится, что ты и Гортензия одно лицо, то Борису Михайловичу придется признать тебя, в Дашу переделанную, своей законной женой.. Я согласилась так и сделать, чтобы ты потом с ним судилась - представляешь, сколько миллионов можно было отгрохать?
– но Владимир Константинович, подумав, пошел на попятный. Он сказал, что судиться с миллиардером дохлое дело, тем более, неясно, была ли Гортензия вообще его законной женой. И он предложил продать тебя Хирургу в рассрочку. Я была против, но что такое одна баба против двух мужиков?

– А откуда у Хирурга деньги на первый взнос?

– От Лоры какой-то десять тысяч евробабок. Вот так вот... Ну ладно, я пойду. Слушай, а ты, наверное, и не фотографировалась ни разу с этим твоим личиком?

– Фотографировалась... На паспорт новый. Правда, не знаю, где он сейчас.

– Жалко... Потом и не вспомнишь, какой была. Ну ладно, жди. Я думаю, Хирург в середине ночи к тебе придет. Он говорил, что в середине ночи оперировать - это кайф, сравнимый только с любовным свиданием.