Хирург на районе (Записки районного хирурга)
Шрифт:
— Витя, по-моему, ты бредишь!
— Я не хочу жить! Я больше не человек, я половинка человека! Ты знаешь, каково быть полутрупом?
— Витя, прекрати, прошу тебя! Ты что, не слышишь меня?
— Так и ты меня не слышишь! Почему я тебя должен слышать? Дима, помоги мне! Тебе и делать-то ничего не надо, поставь капельницу и введи воздух, и все! Родители готовы к этому, я сказал, чтоб они к нам не входили! Давай, что ты медлишь?
— Я врач, а не убийца.
— Я уже наполовину труп! Посмотри, все, что ниже пупа, уже мертво, не мое, я его не
Показалась кровь, я попытался остановить его, но куда мне было против его рук…
— Витя, прекрати! — едва отдышавшись, выговорил я. — Хватит истерик, ты же мужик, должен все принимать, как есть!
— Мужик, говоришь! — В его глазах воспламенились безумные огоньки. — Как есть говоришь принимать? А давай посмотрим, как ты примешь, а? — неожиданно он выхватил из-под подушки боевую гранату Ф-1 и, разогнув усики, выдернул предохранительную чеку. — Ну, давай, мужик! Ну, прими смерть вместе со мной!
— Витя, ты чего творишь? — как можно мягче проговорил я. — Не дури, вставь чеку на место и отдай мне гранату.
— Чеку? А нет чеки! — Инвалид выкинул кольцо под кровать.
Теперь гранату от взрыва удерживал только предохранительный рычаг.
— Ты же служил в армии, говорят, на войне был, значит, знаешь, что такое Ф-1! Ща, рычаг отпущу и все!
— Витя, я хорошо знаю, что такое граната Ф-1, поэтому не отпускай рычаг, а отдай ее мне.
— Нет, Дима! У тебя был шанс помочь мне и остаться в живых, ты отказался и подписал себе смертный приговор!
— Витя, граната настоящая?
— Хочешь проверить?
— Не хочу! Отдай мне, я ее выкину!
— Нет, мы с тобой сейчас умрем!
— А я почему должен с тобой умирать?
— А потому что ты мне постоянно врал, что у меня есть шанс! Потому что ты не захотел совершить эвтаназию!
— Ладно, а последнее слово можно перед смертью сказать? — неожиданно страх сменила злость. На смену милосердию пришла жестокость. — Хочу тебе в глаза сказать.
— О, какой неожиданный поворот событий! Что, решил разжалобить меня? Что у тебя жена, дочка, да? Так бесполезно, я давно решил себя взорвать, а заодно кого-то из хирургов прихватить на тот свет, не обязательно тебя! Но так получилось, что приехал ты, поэтому ты и умрешь со мной! Говори!
— Витя, ты ошибся, плакаться и унижаться перед тобой я не собирался. Я хочу просто сказать, что ты мудак, Витя! Не надо кого-то винить в своих бедах! Баба ему изменила! Все, мир рухнул! Надо было или под зад коленом ее, либо тоже налево сходить! Что ты на балкон полез? Ты же себя мужиком крутым считаешь, в морской пехоте служил, гранату вон достал! И что? Ведешь себя, как тряпка!
— Заткнись! Сейчас взорву! — По лицу Крапивина текли настоящие слезы.
— А взрывай, Витя! Взрывай! Только потом про тебя будут говорить, что ты не Витя Крапивин, который мужественно, до конца боролся со своей болезнью, а Витька-мудак, который и себя грохнул, и доктора, который его лечил, с собой прихватил!
— Замолчи! — прорыдал инвалид.
— А ты мне рот не затыкай! Меня, Витя, похоронят на кладбище с почестями, я людям жизни спасал! И будут у меня на могиле всегда живые цветы лежать! — я слушал себя, и сам удивлялся, но остановиться уже не мог. — А тебя, Витя, как собаку зароют у дороги, потому что самоубийц на кладбище не хоронят. И мама, и папа твои будут по ночам к тебе ходить, потому что днем им вслед люди будут плевать, за то, что их сынок хорошего доктора угробил. Витя, меня полрайона знает! Люди не простят моего убийства, ты о родителях подумал, как они дальше будут жить с таким грузом на душе?
— На! Забери гранату! — чуть слышно прошептал Виктор. — Осторожней, у меня пальцы затекли, смотри, чтоб рычаг не распрямился.
— Знаю, не учи! Давай аккуратно.
— Дима, чеку уже не вставишь на место, я ее в щель выкинул, надо взрывать. Там за домом отец в прошлом году яму под туалет копал, да не закончил, кинь туда!
Крепко зажав спусковой рычажок, я бережно переложил гранату из рук Крапивина в свои и пинком открыл дверь:
— Все назад! Откройте входную дверь!
— Что случилось? — навстречу мне со стула поднялся Крапивин-старший.
— Граната у меня, боевая, на взводе! Откройте дверь, и где у вас тут яма недокопанная?
— Там, за углом, по тропинке налево! — выдохнул отец Виктора, белея лицом.
Выскочив на улицу, я свернул налево и по тропинке стал удаляться от дома. Там, где снег просел, похоже, и была яма. Я размахнулся, бросил гранату, рухнул на землю и закрыл руками голову.
Раздался хлопок. Это в кино она взрывается, взметая в небо столбы огня и тучи дыма и раскидывает в стороны толпы злодеев. В жизни все прозаичней: хлопок, серый, быстро развеивающийся дымок.
У Ф-1 осколки могут разлетаться в радиусе двухсот метров, правда, не причиняя особого вреда. Опасно было оказываться в 15–20 метрах от взрыва. Я встал, огляделся — все вроде было цело — и вернулся в дом.
— Дмитрий Андреевич, что это было? — выглянул из кабины уазика водитель.
— Да ничего страшного, китайскую петарду подорвали.
— А зачем?
— Да больного повеселить, а то ему скучно лежать.
— Ой что ж теперь будет? — заголосила мама Виктора, увидев меня. — Это Пашка ее принес, не иначе, он прапорщиком служит! Ой что будет!
— Успокойтесь, ничего не будет! Я сказал, что это китайская петарда, и вы так говорите. Осколки после соберете и выкинете. Все, собирайте сына, отвезем его в больницу.
— А зачем в больницу?
— Пиелонефрит у него обострился, надо антибиотики проколоть. Собирайте, нельзя ему сейчас одному.
— Спасибо, Дмитрий Андреевич! — с чувством сказал Виктор. — И прости. Нашло на меня что-то. А вот как ты мне всю правду сказал, так сразу и полегчало!
— Теперь что, пистолет будешь через Пашку своего доставать?