Хирург возвращается
Шрифт:
— Ну, и мы сделаем ход конем! — подмигиваю я молодому доктору и набираю на мобильном телефоне номер главного врача ЦРБ.
Глава 18
Михал Михалыч принимает меня чрезвычайно радушно: выскакивает из-за стола, выходит мне навстречу, как только я переступаю порог его кабинета.
— Добрый день, Дмитрий Андреевич, — он пожимает мне руку обеими руками. — Проходите, садитесь. Уже обдумали мое предложение?
— Насчет переезда? — Я усаживаюсь рядом с ним.
— Разумеется!
— В какой-то мере и за этим тоже.
— Чай? Кофе?
— Нет, я сразу к делу. По моей информации, хирургическое отделение за июль не получит половину зарплаты. Это правда?
— Почти. У всех по-разному, в среднем получка станет на четверть меньше.
— Это из-за несданных вовремя историй болезни?
— Только из-за них! Поверьте, мне самому не хотелось бы лишать целое отделение денежной прибавки, но увы, страховые компании больше не желают слушать мои обещания! Да я и сам изрядно устал уговаривать мадам Васильеву. У нее за два месяца два выговора, а ей хоть бы хны!
— То есть если ей впаять третий выговор, то по закону…
— То ее можно смело уволить! — договаривает главврач и внезапно снова веселеет. — А к чему вы клоните? Уж не хотите ли сказать, что вы и возглавите отделение?
— Пока не готов! — мягко говорю я. — Однако у меня есть вариант, который устроит и вас, и коллектив хирургического отделения. Вы знаете Ивана Ильича Макарова?
— Знаю… Ах, вот вы к чему клоните! Да, он хороший хирург, но мне бы хотелось видеть именно вас в кресле Васильевой. Тем более что Макаров — сильно пьющий человек.
— А у меня другая информация: Макаров уже давно не употребляет! Завязал!
— Допустим, и что дальше?
— Дальше назначьте его заведующим хирургией: пускай наведет порядок. Хотите, возьмите с испытательным сроком, с приставкой «и.о.» — «исполняющий обязанности». Договоритесь со страховыми кампаниями, чтобы за июль перечислили деньги авансом, а я помогу Васильевой доделать истории. Да все мы поможем, ведь это в интересах дела!
— О, Дмитрий Андреевич, а вы не так просты, как кажетесь. — Михал Михалыч то ли шутя, то ли серьезно грозит мне пальцем. — Для вас чин заведующего хирургией мелковат будет!
— Вы подумали, что я претендую на ваше место? — Я улыбаюсь, но, честно признаться, как-то ненатурально.
— Ой, теперь и не знаю, что сказать! — так же натянуто улыбаясь, отвечает хозяин кабинета. — Я обмозгую ваше предложение. А чего сама Васильева не пришла?
— Придет. — Я в общих чертах описываю утренний протест коллектива отделения. — Только не подумайте, что я вам стучу. Вам и без меня доложат, если еще не доложили.
— Это с чего вы так решили?
— У хорошего руководителя всегда найдется свой человек, владеющий всей информацией, что происходит внутри каждого из отделений. Я вас считаю хорошим руководителем.
— Спасибо, но вы переоцениваете мои возможности.
— Да бросьте вы, Михал Михалыч. Мы оба отлично друг друга поняли.
— Ты смотри: прямо импичмент натуральный устроили Зиночке-то! — резко меняет он тему разговора. — Кстати, насчет Макарова — дельная мысль. Она мне и самому не раз в голову приходила, но как-то недосуг было ее реализовать. Хорошо, — Михал Михалыч встает с кресла, давая понять, что наш разговор подошел к концу, — я все тщательно обмозгую и в скором времени дам вам знать. Возможно, даже уже сегодня. Но насчет возвращения зарплаты ничего не обещаю. Тут дело простое: нет историй — нет денег! Ладно, может, как-нибудь выкрутимся. Одно скажу: дни Васильевой сочтены, тем более, что она сама рвется покинуть свое кресло.
— А вот это вряд ли. Такие люди просто так не уходят!
— Вы же сами только что говорили — она горланила, что ей должность не нужна.
— Говорил. Но это — игра на публику, не более того. Такие люди просто так не сдаются.
— А я ей третий выговор закатаю, тогда посмотрим.
— Она в суд может подать! Наверняка у нее есть там знакомство.
— Ай! — Михал Михалыч машет рукой, — не преувеличивайте! С чего ей подавать в суд, если мы все по закону оформим?
— В любом законе есть лазейка, — говорю я, покидая кабинет главного врача.
— Ну, как все прошло? — расспрашивают меня Григорий Петрович и старшая сестра, как только я возвращаюсь в хирургическое отделение.
— Все что мог — сделал! Дальше как получится. Но уже есть одна хорошая новость: вам урежут не половину зарплаты, а только четверть.
— Да я и рубля не согласна лишаться! — вспыхивает Ульяна Дмитриевна. — Ишь чего удумали! Из-за этой стервы мы должны лишаться своих кровных денег!
— Главный врач обещал помочь. — Я пытаюсь успокоить не на шутку разъярившуюся женщину.
— Поможет он, как же! Держи карман шире!
— Зря вы так, Ульяна Дмитриевна. Если у вас бардак в отделении, главный врач-то здесь при чем?
— А что, он не видит, что у нас в хирургии творится? Давно надо было эту Зиночку гнать поганой метлой! Все же знают, что происходит, только делают вид, что все хорошо!
— Да-а-а, — говорит молчавший до этого Григорий, — эка нас простимулировали! Теперь просто так не станем сдавать истории: начнем отслеживать их судьбу до конца.
— Верно! — поддерживаю я. — А теперь пойдемте к Зине и предложим ей свою помощь.
— Нет, я не пойду, — упрямится Постников. — Да с какой стати? Я свою работу выполнил добросовестно, это она резину тянула!
— Григорий, не нужно сейчас кидаться в амбиции. Тем более, похоже, у вас скоро сменится заведующий.
— Это кто же у нас заведующим будет, уж не вы ли? — поднимает бровь повеселевшая Ульяна Дмитриевна.
— Нет, не я, но этот человек вам известен — доктор Макаров.
— Иван Ильич? — прямо расцветает на глазах старшая сестра. — Это точно?
— Пока это только предположение, но Михал Михалыч не возражает.