Хирург
Шрифт:
Рядом с Риццоли стоял ее напарник Барри Фрост, в высшей степени жизнерадостный полицейский. Круглая, лишенная растительности физиономия делала Барри значительно моложе его тридцати лет. Фрост работал с Риццоли вот уже два месяца и не жаловался. Пожалуй, он был единственным человеком в команде, который безропотно сносил ее дурной характер.
Когда Мур подошел к столу, Риццоли заметила:
— А мы все гадаем, когда же вы объявитесь.
— Я был на автостраде, когда вы позвонили мне на пейджер.
— Мы ждем здесь с пяти часов.
— Я только начинаю внутренний осмотр, — сказал доктор
Вот она, мужская солидарность. Доктор Тирни хлопнул дверцей стеклянного шкафа, и она отозвалась жалобной дрожью. Это был редкий случай, когда Тирни позволил себе выплеснуть раздражение. Выходец из Джорджии, доктор Тирни был до мозга костей джентльменом и полагал, что леди должны вести себя как леди. Нельзя сказать, чтобы ему нравилось работать под руководством колючей Джейн Риццоли.
Санитар морга подкатил тележку с инструментами к столу, и в его коротком взгляде, брошенном на Мура, явственно читалось: «Неужели ты веришь этой стерве?»
— Сожалею, что вам сорвали рыбалку, — сказал Тирни Муру. — Но, похоже, ваш отпуск отменяется.
— Вы уверены, что это опять наш старый знакомый?
В ответ Тирни сдернул простыню с трупа.
— Ее имя Елена Ортис.
Хотя Мур и настроился на то, что зрелище будет не из приятных, первый взгляд, брошенный на жертву, был как удар кулаком в лицо. Свалявшиеся, в сгустках запекшейся крови, черные волосы женщины, словно иглы дикобраза, торчали вокруг лица цвета голубого мрамора. Приоткрытые губы застыли, словно в попытке что-то произнести. Кровь уже смыли с тела, и раны зияли пурпурными прорехами в сером полотне кожи. Видимых ран было две. Одна, особенно глубокая, рассекала горло от левого уха, затрагивая левую сонную артерию и обнажая гортанный хрящ. Типичный coup de grace, смертельный удар. Вторая зияла в нижней части живота. Эта рана не была смертельной, она была нанесена с совершенной иной целью.
Мур с трудом сглотнул слюну.
— Теперь я понимаю, почему меня отозвали из отпуска.
— Руководить этим расследованием назначили меня, — сказала Риццоли.
В ее словах он уловил нотки предупреждения: она явно защищала свою территорию. Мур понимал, откуда это берется — постоянные насмешки и скептицизм по отношению к женщинам-полицейским заставляли их быть жесткими. По правде говоря, у него не было ни малейшего желания выяснять с ней отношения. Им предстояло вместе работать по этому делу, и сейчас не время было бороться за лидерство.
Мур постарался придать своему голосу уважительный тон.
— Не могли бы вы посвятить меня в обстоятельства происшествия?
Риццоли по-деловому кивнула.
— Жертва была обнаружена сегодня в девять утра в своей квартире на Вустер-стрит, в Южном округе. Обычно она приходит на работу в шесть утра. Цветочный салон «Селебрейшн Флористс» находится в нескольких кварталах от ее дома. Это семейный бизнес, которым владеют ее родители. Когда дочь не явилась на работу, они заволновались. Брат пошел к ней домой проверить, в чем дело. Он обнаружил ее труп в спальне. Доктор Тирни полагает, что смерть наступила между полуночью и четырьмя часами утра. По словам родных, в последнее время у нее не было приятеля, да и
Мур взглянул на запястья жертвы.
— Она была связана.
— Да. Клейкая лента на запястьях и щиколотках. Ее нашли обнаженной. На ней были лишь некоторые ювелирные украшения.
— Что за украшения?
— Цепочка. Кольцо. Серьги-гвоздики. Шкатулка с украшениями в спальне не тронута. Так что ограбление как мотив убийства исключается.
Мур посмотрел на цепочку ссадин, опоясывающую бедра жертвы.
— Тело тоже было связано?
— На талии и бедрах следы клейкой ленты, которую используют для герметизации водопроводных труб. Рот тоже был заклеен.
Мур глубоко вздохнул.
— Боже…
Глядя на Елену Ортис, он в какой-то момент увидел перед собой другую молодую женщину, тоже мертвую, — блондинку с кровавыми ранами на шее и животе.
— Диана Стерлинг, — пробормотал он.
— Я уже взял из архива протокол вскрытия Стерлинг, — сказал Тирни. — На случай, если вам понадобится перечитать его.
Мур не видел в этом необходимости. Дело Стерлинг, расследованием которого он руководил, до сих пор было живо в памяти.
Год назад тридцатилетнюю Диану Стерлинг, служащую туристического агентства «Кендалл и Лорд», нашли мертвой в ее собственной квартире. Она была обнажена и привязана к кровати клейкой лентой. У Стерлинг были рассечены шея и низ живота. Убийцу так и не обнаружили.
Доктор Тирни направил луч лампы на живот Елены Ортис. Кровь уже смыли, и края раны теперь были бледно-розовыми.
— Есть какие-нибудь улики? — спросил Мур.
— Прежде чем труп был обмыт, мы сняли с тела несколько волокон. И еще волос, прилипший к краю раны.
Мур оживился.
— Волос жертвы?
— Гораздо короче. И светло-русый.
У Елены Ортис волосы были черные.
— Мы уже запросили образцы волос всех, кто соприкасался с телом, — вставила Риццоли.
Тирни привлек их внимание к ране.
— Здесь мы имеем поперечный разрез. Хирурги называют это разрезом по Мэйларду. Передняя брюшная стенка рассекалась послойно: кожа, поверхностная фасция, мышцы и, наконец, брюшина.
— Как и у Стерлинг, — заметил Мур.
— Совершенно верно. Как у Стерлинг. Но есть различия.
— Да? Какие же?
— У Дианы Стерлинг рана была местами рваной, что указывает на некоторую нерешительность убийцы. А здесь этого нет. Видите, как четко проходит линия разреза? Ни разу не оборвавшись. Очевидно, что убийца нанес удар с абсолютной уверенностью. — Тирни встретился взглядом с Муром. — Наш неизвестный учится. Оттачивает технику.
— Если это тот самый неизвестный, — заметила Риццоли.
— Есть и другие схожие детали. Видите прямоугольный край раны? Это указывает на то, что разрез был сделан справа налево. Как и у Стерлинг. Лезвие, которым нанесена рана, прямое, без зазубрин. Таким же лезвием убили Стерлинг.
— Скальпель?
— Похоже на скальпель. Прямая линия разреза подтверждает, что лезвие не дрожало. Жертва была либо без сознания, либо так крепко связана, что не могла и шелохнуться, не говоря уже о том, чтобы сопротивляться. Так что лезвие скользило как по маслу.