Хищница
Шрифт:
– Опять не то.
– Что именно не то? Если расскажешь поподробнее, может, я смогу помочь.
Уинтер ничего не ответил, достал мобильный и стал звонить в участок. Питерсон ответил на звонок и соединил его с Берчем.
– Ну и что вам опять надо?
– Вы сказали, что стол Ридов был накрыт так, будто они ждали в гости президента. Лучшие приборы, посуда и даже скатерть. Вы уверены, что скатерть была?
– Абсолютно. А что?
– А кровь на скатерти была?
– Ну, должна была быть.
– Должна
– Я не помню, шесть лет прошло.
– Папку с документами еще не нашли?
– Еще нет.
Уинтер положил трубку и начал задумчиво стучать телефоном по скатерти.
– О чем думаешь?
– О том, что убийство произошло вечером в будний день. И Лестер, и Мелани работали. Наверняка они максимально упрощали процесс готовки еды. Думаю, скатерть они на стол не стелили. Ложки-вилки просто клались на середину стола, и не было у них обычно ни свечей, ни скатерти. Не хочется признавать это, но Берч прав. Видимо, стол накрыл Нельсон.
– Что? Он жестоко расправился с двумя людьми, а потом накрыл стол? Как ты себе это представляешь?
– Я и более странные вещи видел, Мендоза.
– Но зачем ему это было нужно?
– Это часть его фантазии. Я пока не могу сказать, что это за фантазия. Мне нужно больше информации, пока у меня есть только догадки.
– Просто скажи «я не знаю».
– Нет, это не так. Просто сейчас еще рано делать какие-либо предположения.
– А что сейчас не рано делать?
– Я точно знаю, что если мы не поймаем ту женщину, она продолжит убивать.
Немного помолчав, Мендоза спросила:
– Ты осознаешь, что ты встал в защитную позицию? Признать, что ты чего-то не знаешь, – это нормально.
– Я не встаю в защитную позицию.
Мендоза молча смотрела на него.
– Не встаю.
– Знаешь, я так и не могу понять, преступник ты или нормальный человек. Не просветишь меня?
– Я тебе помог Райана Маккарти поймать, и ты после этого задаешь мне такие вопросы?
– Ты уходишь от ответа.
– Ты что именно пытаешься у меня выяснить?
– Твой отец – серийный убийца, и ты успешно ловишь маньяков, потому что можешь думать, как они. По этой причине я предполагаю, что ты похож на них больше, чем готов признать. Получается, гены важнее воспитания? Ты согласен? – спросила она, глядя ему прямо в глаза. Уинтер смотрел, как в ее глазах отражается свеча.
– Я никого и никогда хладнокровно не убивал.
– Но ты убивал. Хладнокровно или нет – разницы нет. Самое главное – ты убивал.
– Разница огромная, и ты это знаешь. Ты же в полиции работаешь, в конце концов.
– Ну хорошо. Может, разница между тобой и отцом в том, что ты понял, как убивать и оставаться непойманным. Если убийство оправданно, значит, все в порядке. Так?
– Что за бред?
– Согласна, но ты меня ни во что
Уинтер ничего не ответил. Между ними повисла тишина, которая становилась все дискомфортнее с каждой секундой.
– Все не так просто, – наконец выдавил из себя Уинтер.
– И даже сейчас ты уходишь от ответа.
13
– Что будем делать? – спросила Мендоза, когда они сели в машину.
– Поехали обедать.
– Сейчас только начало двенадцатого.
– Знаю, но мой внутренний будильник говорит, что сейчас время обеда. Я очень проголодался, и мне нужен сахар. Поехали обратно на Мейн-стрит. Я видел там кафе.
Мендоза завела машину, и вскоре они уже были на нужной улице. Кафе там было только одно, поэтому долго выбирать не пришлось. Припарковавшись как можно ближе, они направились ко входу.
Окна снаружи были грязные, и стены явно были покрашены очень давно. Обычно Уинтер избегал заведений такого рода. Ему не хотелось становиться благодатной почвой для размножения кухонной заразы. А раз снаружи место выглядело столь невзрачно, надеяться на то, что внутри намного лучше, не приходилось. Однако его ждал сюрприз. Внутри все было совершенно не так, как снаружи. В напольную плитку можно было смотреться, как в зеркало, на каждом столике стояла ваза со свежими цветами, и все сияло чистотой.
Мендоза сдвинула очки на макушку и протиснулась в щель между дверью и Уинтером. Он вошел за ней. Посетителей было двенадцать: пять пар и две одиночки. При этом все глаза были обращены на Уинтера. Он почувствовал себя так, будто только что вошел в переполненный бар из какого-нибудь вестерна Джона Форда.
– Садитесь, я подойду через секунду, – послышался откуда-то голос. Уинтер не сразу понял, что к ним из-за стойки обращается официантка. Ей было сильно за пятьдесят, на квадратном лице застыло подозрение. Камень в обручальном кольце у нее был гораздо больше, чем можно было ожидать от сотрудницы кафе. Скорее всего, фамильная драгоценность. Улыбка у нее была холодная.
Место у окна было занято, и Уинтер направился к свободному столику в глубине зала. Мендоза шла за ним. Все присутствующие следили за каждым его шагом, но Уинтер пытался не обращать на них внимания. Он снял куртку, расстегнул толстовку и как ни в чем не бывало сел спиной к стене. Мендоза села напротив него, спиной к залу. Постепенно посетители один за другим вернулись к своим кофе и завтраку. Последним отвернулся человек, занявший столик у окна.
Подошла официантка и налила им в чашки кофе. Уинтер положил в свою два кусочка сахара, затем немного подумал и добавил третий. Пусть кофе будет слишком сладким, но зато у него будут силы пережить этот день. Без сна было очень тяжело.