Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка
Шрифт:
Что еще могло произойти с пленником впоследствии, я не мог предсказать. Когда женщины придут в себя после временного умопомешательства, они, без сомнения, просто взбесятся из-за того, что я сделал, и вполне могут направить на него свою ярость. Если Тор будет без долгих рассуждений подвергнут пыткам, то женщины в конце концов все-таки обнаружат, что было у него между ног, и трудно представить, что тогда они сделают. Трудно также представить, что произойдет, когда прибудет так называемый Служитель из племени уйгуров.
Честно говоря, я даже не стал забивать себе всем этим голову, мне не было до этого ни малейшего дела. Хотя сам я был женщиной только наполовину, я мог заставить себя оставаться таким же холодным и бесчувственным, как и любая настоящая женщина. Поэтому-то я и уехал в темноту, не оглянувшись назад, не испытывая ни малейших колебаний, не заботясь о том, что случится с теми, кого я оставил там.
11
Я не поехал обратно во Львив. Хотя я знал, что Магхиб еще не оправился от своей раны, мне не хотелось слоняться там без дела в ожидании его полного выздоровления. Я вспомнил предсказание Грязного Мейруса о том, что ругии, если они двинутся на юг, чтобы объединиться со Страбоном против Теодориха, начнут свой поход после того, как будет собран урожай, но прежде, чем наступит зима. А в этих северных областях зима наверняка наступит уже совсем скоро.
Именно поэтому я направился прямиком к Буку, а затем поехал вдоль реки на север. Приблизительно через сто пятьдесят римских миль вокруг уже не попадались деревни, даже самые маленькие, только изредка небольшие скопления домишек да гумна скловенов-дровосеков. Постепенно я миновал густые вечнозеленые леса и оказался в такой мрачной местности, какую никогда прежде не видел. Это была плоская равнина, покрытая глиной, где увязали копыта коня, а на небе — сплошные серые тучи, из которых непрерывно лился холодный дождь. Путь мой пролегал среди торфяников и болот. Унылый пейзаж! Я прекрасно мог понять, почему в свое время готы не пожелали остановиться здесь, а двинулись на юг в поисках более привлекательных земель.
Признаться, я был чрезвычайно рад, когда набрел наконец на деревушку, несмотря на то что население ее почти полностью состояло из скловенов, а единственным местом, где мог остановиться путник, была жалкая корчма. В жизни не слышал такого странного языка: деревня эта называлась Бшешч [44] — ну-ка, попробуйте выговорить, — однако местные жители явно стояли по сравнению с прочими скловенами на более высокой ступени развития. Такие же широколицые, они были выше ростом, имели более светлую кожу и волосы, отличались чистоплотностью и называли себя полянами. Все, кто жил вместе со мной в корчме, плавали на судах по реке, останавливаясь здесь только для того, чтобы разгрузить и снова загрузить свои лодки, потому что Бшешч был главным торговым городом на Буке. Поскольку я смертельно устал путешествовать по болотам, то сговорился с владельцем грузового судна, что он доставит нас с Велоксом прямо в Вендский залив [45] .
44
Ныне г. Брест на территории Белоруссии.
45
Ныне Гданьская бухта.
Большая плоскодонка, нагруженная льном, мехами и шкурами, плыла по течению и управлялась командой при помощи кормила и весел. Двигалась она быстро, быстрее, чем я ехал бы верхом по суше. Когда мы были уже в трех или четырех днях пути от Бшешча, мне пришло в голову спросить у хозяина, что ему известно о ругиях, он ведь часто бывает по долгу службы в их землях. Представьте, как я был потрясен, когда он сказал:
— Прямо сейчас, pan Торн, добрая часть их не живет там. Все способные носить оружие мужчины выступили в поход, и теперь ругии наверняка уже далеко на юге, где-нибудь в тех краях, откуда мы с тобой плывем.
— Что?! Ругии выступили в поход?
— Tak, — ответил он, что на Полянском диалекте означало «да». — Мы на своем пути к Бшешчу проплыли мимо короля Февы и колонн его воинов, которые тоже двигались на юг. Даже верхом на лошади и в пешем строю они, конечно же, обогнали нас, потому что наше судно шло против течения. Да и к тому же это были всего лишь легковооруженные королевские войска.
— Они собирались присоединиться к Страбону?
— А кто такой Страбон?
— Теодорих Триарус, — нетерпеливо ответил я. — Тот самый, что собирается пойти войной на Теодориха Амала.
Владелец судна развел руками: он никогда не слышал ни об одном из них. В общем-то, ничего удивительного. Человек может проделать за свою жизнь тысячи миль, но при этом оставаться в пределах между устьем и истоком одной-единственной реки.
— Все, что я могу сказать тебе, pan Торн, так это то, что ругии двигались на юг. И, tak, они, разумеется, выглядели очень воинственно.
— Я не совсем понял. Ты, кажется, сказал, что они также были легковооруженными?
— Tak. Когда мы в прошлый раз плавали в верховья реки, нам не подвернулось никаких подходящих товаров, которые можно было бы выгодно перевезти. По приказу короля ругиев Февы мы взяли фураж и провиант для его армии — и не только наше судно, но и многие другие, — все это было велено доставить в разные места на двух реках — Висве [46] и Буке. Король все заранее подготовил, поэтому его людям и лошадям не пришлось нести ничего, кроме самого необходимого; воины были уверены, что они найдут еду и фураж по всему маршруту своего похода.
46
Ныне р. Висла.
Король Фева и впрямь все хорошо подготовил, подумал я, и к тому же сумел сохранить свои приготовления в тайне. Армия ругиев, должно быть, ушла на юг, пока я жил у амазонок. Хотя я и испытал некоторое разочарование из-за этого, однако Решил, что не стоит менять свои планы и сходить на берег. Не было никакого смысла идти вслед за армией ругиев или пытаться опередить ее и предупредить Теодориха. Наверняка теперь он и сам уже все знает, если даже лодочник осведомлен о походе.
Когда начнется война, я обязан быть рядом со своим королем, и я верил, что так оно и произойдет. Опытные воины не любят воевать в зимнее время, точно так же им не нравится делать это ночью: холод, лед, снег и темнота могут порядком задержать их передвижение. Ну а пока Страбон соберет все свое войско вместе, разместит его и разработает подходящий план, наверняка уже наступит зима, и он отложит сражение до весны. Но, допустим, я прямо сейчас отправляюсь к Теодориху. Ну и что? В его армии будет больше на одного самого заурядного воина, и только. С другой стороны, я могу принести больше пользы там, где теперь нахожусь. Я вспомнил слова Теодориха о том, что неплохо бы иметь своего человека в стане врагов.
Поэтому-то я и остался на борту судна, пытаясь за время путешествия узнать у капитана и команды как можно больше о ругиях. Поскольку путь нам предстоял очень долгий: сначала около ста тридцати римских миль вниз по течению Бука до того места, где он соединялся с еще одной большой рекой, Висвой, и оттуда до моря еще двести пятьдесят миль, — у меня было время выяснить много различных фактов, а об остальном догадаться.
Ругии, как мне рассказали, были германским племенем, родственным вандалам, которые издавна населяли земли вдоль побережья Сарматского океана. Они исповедовали старую веру, северные племена до сих пор все еще презирали христианство. Ругии делили эти прибрежные земли с двумя скловенскими племенами: они назывались кашубы и вильци. Эти скловены были простыми крестьянами: они пахали землю, ловили рыбу и вообще выполняли всю тяжелую работу, тогда как ругии-землевладельцы жили их трудом, они даже умудрялись получать немалую прибыль от продажи янтаря, который крестьяне находили на берегу. На протяжении веков ругий были довольны своим маленьким королевством и скловенами, которые находились у них чуть ли не на положении рабов. Но теперь, слишком поздно осознав, какие огромные владения захватили на юге другие германские народы — визиготы в Аквитании, свевы в Лузитании и родственные им вандалы в Ливии, — ругии зашевелились: зависть не давала им покоя, и они решили, что настало время удовлетворить свои амбиции.
— Именно за этим они и отправились в поход, — сказал лодочник, — посмотреть, не осталось ли на юге земель, которые они могут завоевать.
Я знал, что цели ругиев были более определенными. Они отправились в поход, чтобы помочь Страбону захватить Мёзию: я не сомневался, что он пообещал королю Феве часть добычи. Поскольку лодочник рассказал мне, что провизию и фураж для войска пришлось доставлять в разные населенные пункты вдоль двух больших рек, я заключил, что силы ругиев довольно солидные: по моим приблизительным подсчетам, выходило восемь тысяч конников и пехотинцев. Когда же лодочник случайно упомянул, что супруга Февы, королева Гизо, принадлежит к остроготскому роду Амалов, я догадался и об остальном.