Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка
Шрифт:
Уж не знаю, находилось ли там то, что она собиралась нам показать. Так или иначе, старуха прежде всего занялась другим делом. Даже не разогрев пластину копченой свинины над огнем, она тут же вцепилась в нее несколькими своими выступающими вперед зубами и сделала большой глоток пива из меха. Хилдр была невероятно старой и морщинистой, с такой выдубленной кожей и настолько уродливой, что вполне могла оказаться одной из трех фурий. У нее был только один глаз, на месте второго зияла пустая глазница, а нос и подбородок старухи едва не соприкасались, когда она шамкала. Она громко чавкала, не прекращая своей болтовни, но теперь она говорила медленнее, и я смог понять ее. Хилдр сказала довольно четко, почти здраво:
— Хозяин судна небось сказал вам, что я безумна. Все так считают. А все потому, что я помню о событиях, которые произошли давным-давно, знаю о вещах, о которых никто никогда не знал, поэтому люди мне и не верят. Но разве это доказывает, что я безумна?
Я вежливо спросил:
— А что именно ты помнишь, добрая Хилдр?
С трудом жуя, она махнула покрытой жиром старой рукой, словно желая показать, что подобных вещей великое множество. Затем она проглотила кусок и произнесла:
— Акх, много всего я в жизни видела… огромных морских зверей, которые существовали на самом деле… чудовище grindl, дракона fafnir…
— Мифические чудовища, — пояснил мне ругий. — Суеверия, распространенные среди моряков. Все это сказки!
— Сказки? Ni allis! — неожиданно встряла старая Хилдр. — Я могу рассказать тебе, как Сигурд в свое время загарпунил, поймал в сети и вытащил на берег множество таких зверей. — С высокомерной гордостью благородной дамы она показала пальцем на тонкие лохмотья, которые были на ней надеты. — Сигурд убил этих зверей, поэтому он мог приодеть меня в эти прекрасные наряды.
Приглядевшись повнимательнее к ее лохмотьям, я смог распознать в них кожу морской собаки.
Я сказал:
— Добрая Хилдр, ты происходишь из готов. Не помнишь ли ты других своих соплеменников, которые обитали на Гуталанде?
Брызгая слюной и остатками пищи, старуха воскликнула:
— Слабаки! Трусы! Ничего общего с Сигурдом, вот что я вам скажу! Да, жизнь на Гуталанде казалась им слишком суровой, поэтому они сбежали. Некоторые отправились на запад с Беовой, а большинство — на юг с Беригом.
Я тут же прикинул в уме, что король Бериг, должно быть, жил примерно во времена Христа; и таким образом, если старая Хилдр претендовала на то, что знала его, она наверняка была либо очень древней, либо совершенно безумной. Посмеиваясь в душе над ее фантазиями, я спросил:
— Почему ты не отправилась вместе с ними?
— Vai! — Ее единственный мутный глаз взглянул на меня с удивлением. — Я не могу оставить своего дорогого Сигурда!
— Ты имеешь в виду, что твой Сигурд и король Бериг жили в одно время?
Она обиженно вскинулась и громко заявила:
— Сигурд и сейчас жив!
Хозяин снова ухмыльнулся и покачал головой. Правильно истолковав его знак, я не стал развивать тему, а лишь спросил:
— Добрая Хилдр, а не помнишь ли ты еще кого-нибудь из тех, кто жил в те времена? Кроме Сигурда и Берига?
— Акх, да. — Теперь ее единственный глаз уставился на меня оценивающе, и она какое-то время молча жевала, прежде чем продолжить.
Я помалкивал о том, что хочу написать историю готов, но, как ни удивительно, старуха заговорила об этом сама:
— Если ты хочешь узнать, что было в начале времен, то должен вспомнить… что было еще до истории… до Сигурда, Беовы и Берига… прикоснуться к ночи времен. Там ты не найдешь ни готов, ни других людей, вообще никаких человеческих существ, только Асов — семейство старых богов: Вотана, Тора, Тива и остальных.
Когда Хилдр остановилась, чтобы откусить еще один кусок мяса, я произнес ободряюще:
— Эти имена я знаю, да.
Она кивнула и проглотила кусок.
— Давным-давно, еще в начале вещей, в ночи времен, Асы повелели одному из своих дальних родственников стать отцом первых людей. Его имя было Гаут, и он, послушный долгу, создал множество людей, которых назвал гаутары. По прошествии веков они взяли себе различные имена. Здесь, на севере, они стали называться свей, ругии, саксы, юты, даны…
Когда она остановилась, чтобы сделать глоток пива, я вставил:
— Знаю, это все германские народы. А на юге они взяли другие имена: алеманны, франки, бургунды, вандалы…
— Заметь! — перебила старуха, ткнув в меня носиком меха. — Из всех этих народов только мы, готы, сохранили и пронесли через века свое первоначальное имя. Оно немного изменилось, да: сперва мы назывались гаутары, затем гауты и, наконец, готы, — но мы сохранили свое имя.
Пожалуй, это был самый древний отрывок истории, который мне удалось узнать. Возможно, вы посчитаете и меня самого безумцем, раз я счел достойным записать рассказ безумной женщины. Но, согласитесь, на эту тему Хилдр говорила вполне разумно, и вдобавок она выглядела настолько древней, что вполне могла жить в то время, которое называла «началом вещей».
Старуха снова занялась мясом и проговорила с набитым ртом:
— Вкусная еда… хорошая… — И это, очевидно, напомнило ей кое о чем, поскольку Хилдр быстро проглотила мясо и сказала мне: — От имени нашего праотца Гаута и происходит слово gut, «хороший», которое получили все народы.
После этого она отложила мясо и мех с пивом в сторону, заявив:
— А теперь пойдемте, господа. Я отведу вас к Сигурду.
Она достала из очага головню, помахала ею, чтобы пламя разгорелось, и, неся ее словно факел, скользнула в отверстый зев пещеры, поманив нас за собой.
Фридо, явно слегка испугавшись, спросил у ругия:
— Ты, кажется, сказал, что видел этого ее Сигурда?
Он снова ухмыльнулся.
— Да. И мой отец видел. И мой дед, должно быть, тоже видел. Пойдите и посмотрите сами. Старая Хилдр безумна, но она не опасна.
Мне пришлось согнуться, чтобы попасть внутрь пещеры, которая оказалась не слишком глубокой. Я увидел, что старуха стояла в ее дальнем конце, держа в одной руке свой факел, а другой роясь в куче влажных водорослей. Наконец под ними показался какой-то длинный бледный предмет, который лежал на грубом каменном полу.