Хищник
Шрифт:
– Увидимся, – легко согласилась Ю и улыбнулась в спину уходящей Йя.
Ю была высока и победительно красива. Черная, прошитая серебром лента, обвивавшая ее божественное тело от левой лодыжки до правого запястья, делала снежную белизну кожи яркой, как свет лазерной вспышки. Но она не затмевала Младшую Йя, и не смогла бы этого сделать, даже если бы очень постаралась, просто потому что Йя с ее серебристыми волосами, невероятными "туманными" глазами и полным жизни – осмысленно красивым – лицом была лучше.
"Но,
О, нет! Разумеется, нет. Ведь он любил Вторую Младшую О, а младшая Йя… Среброкудрой Йя господин Че симпатизировал, но никак не больше.
– Тихая вода напоминает о старости, – почти шепотом сказал Че, чуть-чуть отступив вниз от третей кварты четвертого уровня выражения.
Печаль.
Бирюзовая Йя нравилась ему и как женщина, и как танцор, но ее шансы в будущем поединке, увы, ничтожны: Ю Чширшей цаффа, и это решало многое, если не все.
Удивление.
Зачем, – к демонам в пекло! – с какой стати Снежная Ю спровоцировала конфликт, который должен был завершиться смертельным поединком? Что здесь делает верк Гарретских Стрелков, и что связывает их обоих, гвардейца и младшую Йя, с его светлостью жемчужным господином Ё?
Гнев!
Господин Че совсем не так представлял себе образ сегодняшнего дня.
– Уйдем? – предложила, придав идее форму вопроса, невозмутимая Ши. Она безукоризненно "читала" четвертый уровень и все поняла правильно.
– Останемся, если не возражаешь, – ответил Че.
Он просто не мог уйти, не узнав, как прошел поединок и не переговорив с Сероглазым Ё. Из людей своего поколения, – разумеется, из тех, кто принадлежал к одному с ним кругу, – больше других господин Че уважал как раз Среднего Ё Чжоййю. Ё был ему лично приятен и интересен, и чувства эти, как кажется, были взаимны. До дружбы им не доставало совсем немного – самой малой щепотки искренности. Но может ли быть искренним хищник?
Вопрос риторический, но кто-то из давних предков задал его на полном серьезе.
Может ли быть искренним волк или барс? – спросил философ, оставшийся безымянным в веках.
Может, – ответил он на свой "риторический" вопрос. – В гневе, голоде и смерти.
– Зайдем в ресторан, – предложил Че, предположивший, что Йя и ее полковник отправились именно в ближайший трактир. Плохих заведений в этой части города просто не было.
Он не ошибся. Жемчужный господин Ё и его гости сидели под старым деревом, зонтичная крона которого накрывала шатром благодатной тени всех троих.
– Знаешь его? – спросил Че и даже не стал уточнять, о ком идет речь. Ши его поняла без дополнительных объяснений: Ё знали все, а не знать Младшую Йя Младшая О не могла по определению – они принадлежали одному и тому же кругу и поколению. Значит, оставался только гвардеец.
– Это верк Гарретских Стрелков аназдар Абель Вараба, – не удивившись вопросу, ответила О. – новый возлюбленный нашей среброкудрой Йя.
– Так он иссинец… – задумчиво произнес Че, принимая из рук слуги яшмовую чашечку с водкой.
– Это что-то значит? – удивилась О.
Кажется, господин Че, сам того не желая, умудрился ее не на шутку озадачить. В самом деле, кто, во имя богов, мог теперь отличить аханка от иссинца?! От гегх они, разумеется, отличались. И те, и другие. Но только от чистокровных гегх, тянущих прямые линии наследования из седой древности, а друг от друга… Естественно, оставались имена – ну, кто из аханков в здравом уме и твердой памяти назвал бы сына Абелем? – и титулы, но и это не раздражало великоаханского уха и вкуса, давным-давно став частью общей культурной традиции.
– Это что-то значит? – спросила О.
– Не знаю, – ответил с улыбкой Че, но на самом деле он был удивлен своими словами никак не меньше, чем сидевшая рядом с ним женщина. Вернее, даже не словами, а тем образом, что мелькнул вдруг где-то на самом краю сознания, на той зыбкой территории полуснов и полуяви, где ничто не окончательно и уж точно – ненадежно. Вот там и возникло неверное видение, тень мысли, отсвет воспоминания. Такой нечеткий, что Че и сам не разобрал, что же увидел, вспомнил или, может быть, предугадал? И это было более чем странно, учитывая жестокую дисциплину мысли, что навязали ему с раннего детства методичные до умопомрачения учителя и наставники.
– Не знаю, – повторил он. – Какая-то мысль, которую я благополучно потерял, не успев даже опознать. Это случается со мной редко, – улыбнулся он в ответ на недоуменный взгляд Ши'йи Там'ра О, – но случается. И мне, признаться, дороги эти мгновения. Как говорил маршал Йёю-Ян, "проявление слабости лишь оттеняет силу сильного".
Положа руку на сердце, это была не лучшая мысль герцога, но ничего более изысканного просто в голову не пришло. Что-то было с этим черным полковником не так, или, напротив, именно ТАК все и было. Что-то важное. Но что это такое, Че не знал – и это было странно – или забыл, что, в сущности, невозможно. И именно мысль о невероятном мешала ему сосредоточиться и найти в памяти какую-нибудь более подходящую цитату.
– Что закажем? – спросил господин Че, меняя тему.
– Я не голодна, – ответила с интонацией обиходной, вежливой, но чуть равнодушной искренности госпожа О. Однако в глубокой голубизне ее глаз возникло вдруг некое движение, словно бы мелькнуло золотое гибкое тело. Морской дракон, резвящийся на глубине. Взгляд человека способен уловить движение золота в синеве, но облик зверя остается загадкой.
– Впрочем, может быть, немного земляники в меду…
– Кислой земляники, – согласился Че, – в черном меду.