Хищники
Шрифт:
— Заставьте их. Мы им не по душе? Дайте им понять, почему нас нельзя недооценивать. Найдите средства давления на них: конфискация почты, запрет увольнения за тыловую линию — все, что сочтете нужным.
— Это же объявление войны! — заметил Маттерс.
— Один из них воюет с нами, хотел бы вам напомнить! Действуйте, я все улажу с полковником Шлёбелем.
Оставшись наедине с медсестрой, Фревен опустился на деревянный стул, напротив подставки для свечи. Энн в это время зажигала новую свечу.
— Я уверен, что, среди всего, что мы знаем, есть какая-то важнейшая улика, — поделился он с ней
— У вас сохранились ваши записи?
— Только моя записная книжка, все остальное сгорело в церкви.
Фревен провел рукой по своим взъерошенным волосам.
— Что мы знали о нем шесть месяцев назад? — вздохнул он. — Надо восстановить в памяти все преступления, одно за другим.
— Это порочный, расчетливый и коварный тип!
— Верно. Он поймал нас в ловушку, положив голову Росдейла в ящик Харрисона. Он обманул нас, наведя расследование на Хришека. Он знал, что рано или поздно мы узнаем, что Хришек вырос в семье бродячих артистов, и преступнику достаточно было положить в его ящик астрологический альманах и другие вещи. До этого убийце удалось повлиять на Хришека, чтобы он поговорил с Лизой Хибург, и они оба отправили Фергюса Росдейла прямо в его когти. Энн, этот тип мог бы быть вашим лучшим другом, и вы бы даже не заподозрили его, настолько он одарен! Все его существо, каждая молекула его тела преследует одну единственную цель: убивать так, чтобы его не схватили, для того, чтобы убивать еще и еще.
— Вы хотите напугать меня, да?
Энн посмотрела на лейтенанта и продолжила его рассуждения:
— В конце концов, мы знаем, что он из третьего взвода, все свои преступления он совершал поблизости от расположения взвода. Или… я знаю, что вам не нравится эта версия, но надо рассмотреть и ее: это может быть один из нас. ВП пользуется полной свободой передвижения, она всегда может оказаться в местах совершения преступлений.
Фревен пропустил это замечание мимо ушей.
— Я не знаю, был ли подлинным этот астрологический спектакль, или он был призван запутать следы. Первые преступления совершались в погоне за везением, затем им руководила его злоба, ну, а та семья на ферме… тогда мы его спровоцировали. А теперь он убивает солдат ВП из мести.
— Или… ВП представляет собой единственного… хищника, он должен устранить его, чтобы продолжать свободно делать то, что он делает.
— Если он нас боится, значит, мы подошли настолько близко, что можем вот-вот его разоблачить. А что мы знаем? Что мы выявили такого, что его испугало? — нервно проговорил лейтенант.
— То, что он правша и носит обувь сорок четвертого размера, — заключила Энн.
— Все подводит к четырем именам: медбрат Паркер Коллинс, Кол Харрисон, Родни Барроу и Джон Уилкер.
Вспоминая известную ей информацию, Энн уточнила:
— Харрисон, Барроу и Уилкер имеют проблемы с начальством, и их можно назвать одиночками, особенно последнего.
Фревен оперся локтями на колени и, задумавшись, наклонил голову.
Внезапно он выпрямился:
— Он смеется над нами!
— Простите? — пробормотала медсестра.
— Все улики, которые он оставил после себя, это блеф. Женский символ — это уловка, он его оставил, чтобы привести нас к Лизе Хибург, которая потом укажет на Хришека. Я думаю,
Фревен встал и долго ходил по периметру маленькой комнаты.
— При убийстве Ларссона он позаботился о том, чтобы скрыть отпечатки своей обуви! — наконец заговорил он. — Преступник не забыл это сделать, потому что эти следы выдали бы его. А на ферме он ничего не скрывал, потому что следы были обманом!
— Он учится на своих преступлениях, — возразила Энн. — На ферме было слишком много крови, он не мог все скрыть. А затем он решил извлечь урок из своих ошибок.
Фревен был не согласен с ней, он отрицательно покачал головой.
— Вспомните, что говорил Конрад, рассматривая отпечатки подошв: пятка была вдавлена больше, он думал, что у убийцы не совсем обычная походка, что он переносит вес на каблуки.
— Да, и кстати, мы никогда не рассматривали эту улику.
— Потому что она могла быть случайной. И, как я теперь думаю, это была еще одна уловка. Если эти отпечатки имели какой-то особый вид, то только потому, что убийца был в обуви не своего размера. Он что-то затолкал в носок ботинка, чтобы мы подумали, что у него сорок четвертый размер ноги. Он просто мог взять ботинки своего товарища, пока тот спал.
Энн скрестила руки на груди.
— Или наоборот, поскольку он очень расчетливый, он сделал это для того, чтобы вы так подумали, — заметила она.
— Нет, он мог продолжать оставлять следы ботинок сорок четвертого размера, но я думаю, что он скрыл свои следы после того, как убил Ларссона, потому, что у него просто не было выбора. Той ночью он не смог «наследить» в чужих ботинках. Это солдат из третьего взвода, который хорошо знает привычки своих товарищей, настолько хорошо, чтобы услышать, как Костелло говорил о наивности Лизы Хибург. Он хорошо знал Хришека, чтобы создать улики, которые работали бы против него, как и то, что он засомневался, что Харрисон стал бы идеальным виновным в наших глазах. Он был среди них.
Энн одобрительно кивнула.
— Паркер. Паркер Коллинс, медбрат. Он знает их всех, он их лечит. По своему опыту, могу уверить вас, что солдаты много болтают, пока им накладывают повязки. Именно он много знал о Хришеке! Он даже направил меня на него, сообщив, что Хришеку, когда тот был маленьким, нравилось рубить головы курицам, но я не придала этому значения.
— Возможно. Давайте не спускать с него глаз.
— О, черт возьми…
Энн закрыла рот рукой.
— Голова Росдейла! Мы думали, что это обманный ход, сделанный, чтобы подозрение пало на Харрисона! — воскликнула она. — А что, если он и есть настоящий убийца, решивший оставить себе сувенир, связанный с его первым преступлением?
Чувствуя, что Энн совсем теряется в различных версиях, Фревен ей напомнил:
— Его товарищи обеспечили ему алиби.
— Мы знаем, что они постоянно покрывают друг друга! Весьма вероятно, что эти алиби были чистой выдумкой! Харрисон знает всех, он правша, крепкий физически, и у него сорок четвертый размер ноги.
— Все правильно, но это противоречит нашим выводам. При чем же тогда спектакль с отпечатками чужих ботинок? Это подходит для Паркера Коллинса.
— Так как же вы будете действовать в этой ситуации?