Хищный аленький цветочек

Донцова Дарья

Сначала Малкин решил, что Жанна патологическая скряга, одна из тех, кто не способен тратить деньги даже на себя любимую. Но потом просмотрел ее банковские счета и понял: она неоднократно переводила большие суммы денег разным медицинским центрам, оплачивала операции тяжелобольным детям, кому в России не могли помочь, а потом щедро спонсировала их родителей. Львова оказалась удивительно милосердной дамой, она почти все заработанное отдавала нуждающимся и не кричала на каждом перекрестке о своей благотворительности. Никто из ее подчиненных понятия не имел, что шефиня спасает малышей.

И, кстати, служащие считали Львову идеальной начальницей,

совсем не жадным, даже щедрым человеком. В генеральном офисе и в салонах царили удивительные для сегодняшнего дня порядки: все работники получали двадцатичетырехдневный отпуск, тринадцатую зарплату, оплаченный бюллетень, талоны на обед. Неудивительно, что косметологи и стилисты, разговаривая с полицией, в один голос твердили: «Скорее найдите Жанночку. Ее не могли похитить, она никому зла не делала, поищите в больницах, может, Львовой на улице плохо стало, лежит сейчас в палате без сознания, имени своего назвать не может».

Но подчиненные Малкина уже проверили клиники с моргами и знали: Жанны там нет.

Глава 3

Бизнесвумен не пришла на работу в пятницу, а в понедельник строители, которые планово разрушали одну из выселенных пятиэтажек, нашли в здании тело женщины. Убитую опознали, ею оказалась Жанна Львова. Перед смертью беднягу не мучили. Ее посадили на стул посреди комнаты, привязали и сделали укол лекарства, передозировка которого вызывает остановку сердца. Тот, кто совершил убийство, даже не пытался замаскировать его под случайную смерть от инфаркта или суицид. Наоборот, на несчастной словно табличка висела: «Это убийство».

В комнате, где обнаружили труп, остались от уехавших жильцов письменный стол со свежей вмятиной в центре столешницы и несколько стульев, на окнах висели темно-красные занавески. Мебель была не новой, а вот шторы, похоже, купили недавно. Можно только удивиться тому, что люди бросили столь хорошую вещь.

И тут следователь Малкин вспомнил, как пару лет назад сам перебирался в купленные хоромы и отчаянно поругался с женой – она категорически отказывалась забирать из коммуналки два книжных шкафа. Геннадий Петрович объяснил Люсе, что у них сейчас не очень хорошо с деньгами, и попросил: пусть книги постоят временно на старых полках. Но жена уперлась. А потом заплакала.

– Не хочу вносить в новую жизнь рухлядь. Лучше пускай библиотека пока на полу поживет. А то, если втащим старые «дрова» в новую гостиную, боюсь, они с нами навсегда останутся.

Малкин был почти стопроцентно уверен, что хозяйка предназначенной на уничтожение квартиры, как и его Люся, решила «не вносить в новую жизнь рухлядь». Но, будучи опытным профессионалом, попросил экспертов как следует осмотреть все вокруг, изучил их отчет и призадумался.

Криминалисты утверждали, что раньше в комнате ни стола, ни стульев не было. На полу обнаружились следы от кровати, тумбочки, кресла и большого гардероба. Занавески оказались совершенно новыми. И они не висели на карнизе – их прибили гвоздями к стене над рамой. След на столешнице был недавний, скорей всего, его оставил некий круглый деревянный, покрытый темным лаком предмет. Им яростно стучали по поверхности, так сильно, что отлетело несколько микрощепочек. За спинку стула, придвинутого к столу, зацепилось несколько скрученных колечками искусственных волосков серо-желтого цвета. Вероятно, от какой-то накидки.

Геннадий Петрович отыскал семью, которая выезжала из хрущевки,

и узнал, что эксперты не ошиблись. Помещение, где нашли труп, служило спальней пожилой женщине, там стояли железная кровать, тумбочка, шифоньер и кресло. Бабушка не пожелала расстаться с привычной обстановкой, всю ее мебель перетащили на новую квартиру. Стол у хозяев был только на кухне. Во второй комнате спали сын пенсионерки с женой и их маленький сын. Бордовые занавески на окно семья не вешала. Но даже если бы и решили это сделать, никогда бы не стали прибивать их к стене. Получалось, что преступник перед тем, как убил Жанну, решил навести в помещении некое подобие уюта. Зачем? Ответа на этот вопрос Малкин не нашел.

Дело тихо превратилось в висяк. Никаких свидетелей, видевших, как Жанну ведут в выселенное здание, не отыскали, вокруг дома стояли такие же пустые пятиэтажки. Ткань занавесок была родом из Китая, стоила недорого, продавалась повсюду, пользовалась спросом. Мебель произвели в России, ею торговали в магазинах, коих только в столице было двенадцать. Письменный стол и стулья являлись ходовым товаром, их производили в больших количествах, а почти на всех строительных рынках есть комиссионные лавки, где можно за смешные деньги приобрести подержанные кровати, диваны, столы и прочие предметы обстановки. Скорее всего, в одной из таких торговых точек и отоварился преступник. В подобных магазинчиках всегда толпится уйма народа, многие расплачиваются наличными, а потом сами увозят приобретенное: за транспортировку надо заплатить, а тот, кто едет в комиссионку за мебелью, экономит каждый рубль. У стола можно легко открутить ножки, стулья не столь велики, убийца мог спокойно запихнуть все в легковой автомобиль. Понимаете, почему напасть на след киллера не удалось?

Хоронили Львову подчиненные. В бумагах покойной они нашли завещание, она оставила квартиру и бизнес своей подруге Оле Бирюковой, матери пятерых детей.

Папки с делом переместили в архив. Геннадий Петрович занялся другой работой, но, странное дело, Львова никак не шла у него из головы, следователь нет-нет да и вспоминал о ней.

Не так давно Малкин решил пойти с женой в кино. Люся выбрала какой-то нудный, тягомотный английский фильм, и супруг не слишком внимательно наблюдал за приключениями главной героини, которую обвиняли в не совершенном ею убийстве. А потом задремал. Но был разбужен Люсей – та схватила мужа за руку.

– А? Чего? – заморгал спросонок следователь.

– Очнись, – зашептала Люся, – самое интересное пропустишь – Мэри судят. Один раз в кино выбрались, а ты дрыхнешь!

Геннадий Петрович послушно уставился на экран и увидел толстого мужика в мантии, со смешным, завитым трубочками, седым париком на голове. Тот поднял деревянный молоток, стукнул им по столу, за которым восседал, и объявил:

– Да будет так.

У Малкина по спине побежал озноб: вмятина на столешнице, стулья, бордовые занавески. Это же…

– Суд! – неожиданно громко произнес следователь. – Ей зачитывали приговор!

По окончании сеанса жена устроила ему скандал. А Малкин, пропустив все ее упреки мимо ушей, едва дождался утра. Поехал он к Вадиму Олеговичу, своему хорошему знакомому, который занимался особо опасными преступлениями, – чтобы посоветоваться по поводу дела Львовой, сданного в архив.

Тот, услышав его рассказ, позвал своего начальника Николая Михайловича, а потом со словами: «Вовремя ты, Гена, появился», достал из сейфа папку.