Хит сезона (сборник)
Шрифт:
Зачем ему-то это было нужно?
Ответ у меня только один – чтобы подставить меня! Но тогда выходит, он знал, что его жена будет убита, и постарался отвести подозрения от настоящего убийцы? Может быть, они в сговоре и Салько выгораживает человека, который убил его жену, подставляя меня?
Но почему же этот человек был в гриме Салько? Чтобы запутать следствие?
«Вот черт! – подумала я. – Как жаль, что я забыла вспышку! Сейчас бы у меня была четкая фотография убийцы, и по ней, вполне возможно, удалось бы узнать – сам Салько убивал жену или это был кто-то другой в его гриме!»
Но он же не мог убить ее сам, он в это время играл сцену в кабачке Ауэрбаха в спектакле, который смотрели несколько сот людей, и все они подтвердят его алиби!
И еще. Почему он назвал убитую Настей, если его жену зовут Евгенией, как он сам мне рассказывал? И почему он так удивился и испугался, когда включил свет в спальне? Да и зачем он вообще его включал, раз он знал, что я наблюдаю за всем, что происходит в спальне, и не только узнаю его, но и сфотографирую даже? Он, получается, хотел сам себя скомпрометировать? Чушь какая-то!
Я почувствовала, что запуталась и голова у меня идет кругом.
А тут еще одно неожиданное воспоминание окончательно сбило меня с толку.
Я совершенно четко припомнила, что, выходя вчера из редакции, сунула фотовспышку в свою сумку.
Да-да! Я сунула ее в сумку, а когда она мне понадобилась, там ее не оказалось! Вопрос: куда она делась? Не могла же я ее просто потерять! Со мной такого никогда не случалось. Я никогда и ничего не теряла.
«Салько! – осенило меня. – Это он украл у меня вспышку, заранее зная, как будут развиваться события и желая помешать мне сфотографировать убийцу. Значит, он точно с ним в сговоре!»
Но мое возбуждение при этой мысли тут же сменилось опять унынием. Я точно помнила, что Салько ни на секунду не подходил близко к моей сумке, которую я не выпускала из рук, даже когда пила на кухне кофе. И кроме того, если это он украл вспышку, значит, он хотел лишить меня возможности сделать снимок в темноте! Значит, он не собирался включать свет, когда крал вспышку, но все-таки включил его, едва войдя в спальню! Что-то у меня концы с концами не сходятся в моих рассуждениях.
Да и не было у него возможности украсть вспышку. Я хорошо помню, что он физически не мог этого сделать, сумка все время, пока он был в квартире, находилась у меня.
Против него нет ни одного доказательства, даже косвенного, что он причастен к смерти своей жены.
И тут мне вспомнились мерзкие типы из кафе, в котором я обедала, прежде чем пойти на встречу с Салько в его квартире. Эти… как их… Саша и второй! Точно! Вспышку могли стащить только они, больше некому. Вернее, не они, а именно Саша, который подошел ко мне сзади и наклонился надо мной, шепча какие-то мерзости. Сумка висела на спинке стула у меня за спиной, и украсть из нее можно было не только вспышку, но и вообще все, что угодно. Почему же он тогда не взял фотоаппарат, цена которого раз в пятьдесят выше? Не смог его вытащить? Вспышка сверху, что ли, лежала? Да нет, я хорошо помню, что сунула ее на самый низ.
Остается одно – он взял вспышку намеренно. Он ее искал в моей сумке, нашел и взял ее, ничего больше не тронув. Зачем?
Опять вопрос, на который я не могу ответить!
Везет мне сегодня на такие вопросы! А что, если этих оболтусов подослал Салько и попросил их украсть у меня вспышку, потому что знал заранее, что убийца будет в его костюме и гриме и я не смогу в полутьме рассмотреть, он это или не он?.. Но тогда он не пришел бы сам, а ведь второй раз, когда я уже была на кухне, в квартире был именно Салько, я узнала его голос! Это он приходил. Но опять-таки – зачем, господи! Зачем ему вообще туда нужно было приходить?
Голова моя отказывалась думать об этом. Я почувствовала, что совершенно не выспалась, провозившись полночи с Ромой, и растянулась на кровати. Глаза мои сами собой закрылись…
Разбудил меня чей-то осторожный кашель совсем рядом со мной. Я резко поднялась, мгновенно проснувшись, и села на кровати. В одном кресле я увидела Рому, а в другом – Виктора. Оба сидели и молча смотрели на меня. Похоже, они уже долго так сидели.
– Витька! – сказала я возмущенно. – Почему сразу не разбудил?
– Не позволил, – ответил Виктор, посмотрев на Рому, который, конечно же, немедленно залился краской.
– Я хотел, чтобы вы отдохнули… – пробормотал он.
Странная волна досады на него, смешанной с благодарностью, накатила на меня. Я сама чуть не покраснела, но вовремя заставила себя выбросить из головы все, что не имеет отношения к делу.
– Ладно, – махнула я рукой и посмотрела на Ромку. – Сначала ты. Рассказывай.
– Я в этом деле мало что понимаю, – сказал Рома, подбирая слова. – Но и вы, Оля, кажется, разобрались не во всем.
Я насторожилась.
– Ну-ка, ну-ка, – оживилась я, предчувствуя интересные для себя новости. – Рассказывай, в чем это я не разобралась?
– Во-первых, в парке нет дома, в котором живет артист театра драмы Арнольд Салько, – заявил вдруг Рома. – Я даже обиделся сначала, думал, вы посмеялись надо мной, пока не понял, что вас просто кто-то ввел в заблуждение.
– Но я же была в нем… – пробормотала я в полной растерянности. – Снесли, что ли? Зачем?
– Да не сносили там ничего! – воскликнул Рома, встревожась оттого, что я ему не поверила. – Салько никогда и не жил в парке. Он на набережной живет лет десять уже. Я специально узнал сегодня. Валерку разыскал, ну и спросил между делом…
– Как на набережной? – переспросила я, но тут до меня стало кое-что доходить. – На набережной… Так это не его дом. Может быть, его жены?
– Не знаю, – пожал плечами Рома. – Может быть, и жены. Я нашел садовника в парке и поболтал с ним полчаса, он все мне рассказал о тех, кто в парке дома построил. Их всего человек десять. Он всех по фамилиям назвал. Все, говорит, уроды, из-за них, говорит, столько деревьев загубить пришлось. Но фамилии Салько он не называл. Я его тогда сам спросил. Он не слышал такой фамилии никогда…