Хитросплетения (Сборник рассказов)
Шрифт:
Чуть позже он на цыпочках пересек комнату, толкнул дверь в кухню и остановился со шляпой в руке.
Что-то черное и бесформенное, подобно силуэтам, мельком увиденным на улице, раскачивалось между столом и ржавой железной печкой. Инспектор покачал головой. Общественность утихомирится. Дело закрыто. Грязное дело. Он покрыл голову и вышел.
По бульвару Божар шел короткими шагами. Он был скорее доволен собой. Общественное мнение желало виновного. Любой ценой! Теперь виновный имеется. Расследование завершено. Но…
Инспектор вновь увидел себя в комнате. Слишком сильный, слишком самоуверенный.
Снова прозвенел колокол, и бульвар наполнился радостными криками. Божар шагал быстрее, еще быстрее, с напряженным затылком, борясь с собой изо всех сил, чтобы не обернуться…
Уроки закончились.
…и прочие…
Умная женщина
Я не грешу пересказами своих воспоминаний на страницах газет, но один раз, как говорится, не грех. И потом история, о которой я вам расскажу, настолько любопытна! Самая доподлинная, безусловно!
Вот уже год, как я ушел в отставку и, чтобы заполнить время, занимался частными расследованиями… Да, я снял офис позади здания Оперы… Это, собственно говоря, нельзя назвать агентством… Почетный комиссар уголовного розыска не имеет возможности создать свою собственную полицию. Скорее это походило на службу взаимопомощи. Я принимал людей, попавших в беду, выслушивал их — и зачастую этого хватало для их спасения, — давал им советы, по-своему принимал участие. Я сам, в силу своих скромных возможностей, занимался «хирургией» души. Мне случалось добиваться чудесных результатов. Судите сами!
Однажды, во вторник утром, в мою дверь позвонила Элиан Оберте. У меня перед глазами была карточка:
«ОБЕРТЕ Элиан, 26 лет, авеню Клебер, 44, Париж-16. Без определенных занятий. Замужем четыре года.
ОБЕРТЕ Жан-Клод, 32 года, инженер, окончил Высшую центральную школу. Профессия: директор конторы по судовым двигателям. Адрес офиса: авеню Монтень, 14-бис, Париж-8».
Но чего не отразилось в карточке, так это обаяния Элиан Оберте. Я старикан в преклонном возрасте, да к тому же еще и холостяк. За время моей профессиональной деятельности перед моим взором проходили по большей части всякие бродяжки да девки, нежели светские женщины. Не знаю, играла ли весна в то утро какую-нибудь роль, но, признаюсь, потерял голову. Я не способен рассказать вам, как она была одета. Вспоминаю, что в чем-то голубом, подобранном к цвету ее глаз. Женщина-цветок. И улыбалась она мило, немного смущаясь. Я упрекал себя за то, что от меня пахло прокуренной трубкой, что носил я потертый костюм и принимал ее среди картотек, что не мог предложить ей даже приличной сигареты.
Я выглядел бедняком перед феей, но в данном случае фея нуждалась в бедняке, и я поклялся во что бы то ни стало исполнить ее просьбу. Она поискала в своей сумочке и вынула письма, которые протянула мне.
— Прочитайте это, — сказала она.
И я прочитал:
«С некоторых пор ваш муж много разъезжает. Уверены ли вы, что это связано с делами?
Вы ошибаетесь, полагая, что вы самая красивая. Есть мужчины, для которых красоты не достаточно.
Над вами смеются. Что я и делаю».
Все анонимные письма похожи друг на друга. До конца я не дошел. Я все это и так знал наизусть. Грязь и еще более того — глупость.
— Что вы об этом думаете? — спросила она.
Будучи осторожным, я наблюдал за ней. Она вовсе не выглядела отчаявшейся. Обычно женщины, которые получают подобного рода корреспонденцию, взволнованны, обеспокоены. Многие всхлипывают.
— Он обманывает меня, не так ли?
Она задала вопрос с некоторым игривым любопытством, подобно тому как современная мамаша спрашивает своего взрослого сына, есть ли у него любовница. Меня это несколько сбило с толку. Каждый листок отпечатан на пишущей машинке на самой обыкновенной бумаге. В этом отношении никакой зацепки.
— Хочу вывести вас из неловкого положения, мсье комиссар, — продолжила она. — Своего мужа я больше не люблю. Мы поженились опрометчиво… Знаете, что это такое… Встречаются на берегу моря… Танцуют, флиртуют. Прекрасная погода. Солнечные ванны — это опасно! Весь этот свет льется вам в сердце и рождает легкую влюбленность. Но после нескольких месяцев замечаешь, что вкусы совершенно разные, и начинаешь задумываться обо всех этих годах, которые придется тянуть вместе. Заметьте, я не могу пожаловаться на Жан-Клода. Он очень щедрый и вообще… Но если у него связь, я хотела бы знать об этом. Я приму меры. Мне будет легко получить выгодный для меня развод.
Моя очаровательная Элиан, она разочаровывала меня. Такая красивая, такая элегантная, тонко надушенная, и с такой холодностью взвешивала все «за» и «против», как какой-нибудь законник. Я даже задал себе вопрос: не исходили ли эти письма от нее? Мне уже встречался подобный случай.
— У вас есть фотография мсье Оберте?
Она тотчас же положила одну на мой письменный стол. Она все предусмотрела. Я увидел насмешливого мужчину, а вовсе не заумного типа, сильного в математике, слегка близорукого. Квадратные плечи игрока в регби; наверняка эдакий любитель пастушек. Я сделался уступчивее, по-родительски мягче.
— Уважаемая мадам, не следует преувеличивать. У вашего мужа есть, наверное, враги…
Она перебила меня, и на этот раз я отметил в ее голосе какую-то дрожь от волнения или от раздражения.
— Не оправдывайте его, мсье комиссар… Это правда, в течение месяца Жан-Клод много ездит… У него изменилось настроение. Он озабочен… И потом, есть еще и другие красноречивые признаки.
Она покраснела, нервно открыла и закрыла свою сумочку.
— Очень хорошо, — сказал я. — Какой обычно распорядок дня у мсье Оберте?
— Так вот, отправляется он утром где-то в половине девятого, всегда пешком. В полдень выходит из офиса. Приходит в два часа дня и возвращается довольно поздно, часов в восемь или позже. Часто обедает в городе вместе с клиентами. Например, сегодня утром он сказал мне, что в полдень не придет… И надел галстук, которого я не видела, впрочем, довольно вульгарный.
Время от времени моя очаровательная Элиан выпускала свои коготки. И, не без удовольствия, я отмечал этот признак ревности.