Хитрости эльфийской политологии
Шрифт:
Елесионис не заставил себя ждать, уже хорошо.
— Ты что-то хотела? — спросил он, прикрыв за собой дверь.
Мимо нас прошла группа студентов. Некоторые, проходя, косились в нашу сторону. Я открыла портал, и мы оказались в моей комнате. Я опустилась в кресло. Дракон остался стоять. Неужели и правило приватной беседы с темной леди ему кто-то объяснил?
— Я разговаривала с Андреем.
Стоило это сказать, как дракон переменился в лице и весь напрягся. Просто никуда не годиться. Даже самые никчемные из наших мужчин никогда бы так откровенно себя
— И что он тебе сказал?
— Что ты влюблен.
Взгляд парня стал колючим.
— Что, прямо так и сказал?
— Нет. Но вряд ли ты, мужчина не нашего рода, пошел бы на такие жертвы ради нелюбимой женщины.
— Не такие уж это были и жертвы, — дракон отвел глаза в сторону, — Просто ваш психолог кое на что открыл мне глаза.
— И на что же?
— Например, на тебя! — воскликнул он и посмотрел на меня с вызовом.
Неисправим — это мой окончательный вердикт. Зато быстро учится, что немаловажно. Но, что еще важней, не злопамятен. Неплохой задел на будущее, чтобы кто не говорил. Опять же генофонд отменный. Я легко поднялась из кресла и почти мгновенно оказалась рядом с ним. Когда я резко подняла руку, дракон не отшатнулся и не опустил взгляд. Плохо. В чертогах Темного королевства такое неуважительное поведение может ему дорого обойтись. Я прижала ладонь к его щеке, потом медленно, не разрывая контакта с его кожей, переместила её ему на шею. Сдавила, выпустила когти. Он не отвел взгляд. Застыл, стиснул зубы. На щеках дракона заиграли желваки. Я улыбнулась и разжала пальцы. Втянула когти. Руку не убрала. Интересно, поймет ли он намек?
Как не странно, но он понял. Склонился ко мне. Выдохнул в лицо:
— Теперь можно?
Я опустила ресницы: теперь да. И позволила ему себя коснуться.
Алиэль
Я шел по коридору в сторону зала для гневотерапии, когда почувствовал, что кто-то крадется следом. Свернул за угол и резко вжался спиной в стену. Но никто так на меня и не выскочил. Решил украдкой выглянуть из-за угла и встретился с бесстыжим взглядом красный глаз. Неугомонный!
— Попался! — весело воскликнул Машмул, плотно прижимающийся лопатками к стене, как и я.
Я покачал головой, развернулся и пошел своей дорогой. Я был не в том настроении, чтобы адекватно реагировать на его шуточки.
— Эй! — догнал меня темный и пошел рядом, — Ты что, обиделся?
— Нет — пожал плечами. Обида тут точно была совершенно не причем. — На супруга не обижаются.
Я попытался выделить голосом слово 'супруг', но Машмул, судя по всему, так и не понял, зачем я это сделал. У него от удовольствия аж уши покраснели, но спросить, что именно я имею в виду, он не удосужился. А сам я, кажется, был еще не готов к тому разговору, который должен был состояться между нами в самое ближайшее время. Иначе завтра будет уже поздно.
— А ты вообще куда? — беззаботно поинтересовался темный, проведя пальцами по моему запястью и убрав от меня руку.
— На гневотерапию.
— С кем?
— Один.
— А смысл?
— Просто хотел побыть в одиночестве и излишки энергии скинуть.
— И откуда же у тебя столько излишков?
— Накопилось.
— То есть, если я составлю тебе компанию, ты не расстроишься?
— Обрадуюсь.
Но темному мой ответ почему-то не понравился. Он вдруг взвился, словно ему кто ухо прищемил.
— Может быть, хватит?!
— Что? — повернулся к нему, искренне не понимая, что не так.
— Не понимаешь? — прошипел темный, сверкая глазами. От его легкого настроения не осталось и следа.
— Нет.
— Ты со мной только односложными предложениями общаешься. Это, по-твоему, нормально?
— Просто я не всегда знаю, как себя с тобой вести за пределами спальни! — не выдержал уже я и, кажется, сорвался.
Хорошо, что коридор был безлюден. И никто нас не слышал.
— То есть Андрей, как всегда, оказался прав, и у нас нет других точек соприкосновения?
— Ты об этом с ним говорил?
— А ты о чем?
— Маш, это смешно! Мы же так вообще поговорить нормально не сможем!
— Так в чем дело? Давай совместим твою гневотерапию и наш разговор.
— Если зал не будет занят…
— Тогда давай туда не пойдем, а где-нибудь еще уединимся. И, заметь, я ни слова не сказал про спальню.
— Премного благодарен, — пробурчал я, но шагнул в портал, когда он его для нас открыл.
Мы оказались в университетском парке. Темный подошел к неприметной скамейке, спрятанной в бурно цветущих кустах жималвеша, сел на нее и нетерпеливо похлопал ладонью рядом с собой. Я был не готов к этому разговору. Мне нужно было время, чтобы все обдумать и выработать общую стратегию поведения, но раз уж так все получилось… Я подошел к нему, сел рядом и спросил, чтобы дать себе время хотя бы немного собраться с мыслями:
— Ты не в курсе, почему наш гном у Андрея засел?
— Жуков-магоедов изучает.
— Кого?
— Отец Рутберга на том щенке протащил в мир психолога жуков-магоедов, которые водятся только в горах Великого Хребта. На местных животных они не паразитируют, а вот иномирные звери оказались незащищенными от них.
— И что теперь? У Андрея проблемы?
— Нет. Триумвирфар уже определил, что там они долго не живут и, тем более, не размножаются. Магичекого фона там по нашим меркам, считай, нет. Вот они и дохнут уже через несколько часов, после того, как туда попали.
— А к щенкам они зачем цепляются? В них же магии нет, как в Андрее или Илье?
— О! У гнома уже есть на этот счет своя теория. Не поверишь… Хотя, постой-ка, — темный так резко прервался, что я невольно сжал руки в кулаки. Этого я и боялся. Он вспомнил, зачем мы сюда пришли. А я был все еще не готов ему признаться. — А что это мы все о ерунде какой-то? Отвлекающий маневр вздумал провести?
— Что-то вроде того… — врать и изворачиваться уже не было смысла.