Хладнокровно
Шрифт:
Мой телефон уведомляет о сообщение. Мне не нужно проверять, чтобы понять, что это Ксавьер. Он единственный, кто всегда отказывается позвонить и поговорить. Он считает, что если ему нужно с кем-то поговорить, он предпочел бы, чтобы это было с глазу на глаз. И вот, когда я разблокирую экран, я вижу, что он говорит мне зайти к нему сейчас.
Остальные, вероятно, уже там.
Натягивая рукава толстовки на ладони и капюшон на голову, я слышу, как отдельные капли дождя разбиваются о надгробные плиты. Как понимаю, я больше не могу игнорировать
***
Мой желудок скручивается от первых звуков, которые я слышу, когда берусь за ручку двери. Голова ссоры звучат с той стороны. Я легко узнаю голос своего брата. А также голос Офелии и Элиаса. Неудивительно, что Ксавьер молчит. Он никогда не говорит, если речь идет о ссоре, чтобы привести аргументы, не пытается убедить кого-то в своей правоте. Он всегда считает, что этот человек должен соответствовать его образу мышления.
Таким образом, он никогда не проигрывает.
Потому что он ненавидит это.
Сглотнув, я вхожу без стука. Сквозь шум всех звуков они все равно меня не услышат. Волна тепла обрушивается на меня, и я не уверена, потому ли это, что на улице было холодно, или я просто в ужасе от того, что произойдет дальше.
Честно говоря, я до сих пор не могу осознать всего. Не говоря уже о том, каким будет наше решение в конце дня и как оно воплотится в жизнь завтра, или послезавтра, или через день. Ведь даже если мы не сдадимся, неизвестно, не поймает ли нас полиция.
У меня перехватывает дыхание.
— Ты так и будешь стоять здесь, в коридоре, милая? — Слышу голос Ксавьера и понимаю, что прижата к двери с закрытыми глазами. Я чувствую его присутствие. Он подходит все ближе, и в тот момент, когда я чувствую его руку на своей шее, мои веки приоткрываются. На меня смотрят его темные глаза. — Ты в порядке?
— Кто-нибудь из нас? — спрашиваю я. — Ты? Я?
Он хихикает, и его смех горький, как паслен. Он смотрит на меня. — Зависит от твоего представления правильности. — Он пожимает плечами.
— Я не могу понять, как это произошло. Или почему, — шепчу я. — Смерть Сэмюэля, а я даже не достаточно вменяема, чтобы понять, что я чувствую по этому поводу. Чувствую ли я вину или нет? Что нам теперь делать? Закон не на нашей стороне. Он никогда не будет на нашей стороне, и сейчас чертовски нелепо, что последняя тема, о которой мы говорили в надзоре с Корландом, это преступление на почве ненависти.
— Закон на стороне тех, кто лучше всех врет, Меллилла.
— Тогда почему мне хочется убежать при мысли о том, что я столкнусь с последствиями.
— Потому что чувство вины — это сильная эмоция, которую тебе, как никому другому, трудно заглушить. Бегство — мощный инстинкт, — хмыкает он, кивая головой. Ухмылка ползет по его губам, когда он касается моей щеки и проводит большим пальцем по моим губам. Я не уверена,
— Бороться за что? Он мертв, и каждый день теперь может показаться, что я не заслуживаю того, чтобы быть здесь живой и здоровой.
— Сэмюэль умер не просто так. Он был злобным человеком, питался нашими слабостями, и всю свою ненависть он использовал против нас. Чтобы заставить себя поверить, что знает лучше всех, что он всегда прав… Что он был лучше.
Я молчу, когда он целует мой лоб, прежде чем снова посмотреть на меня.
— То, что он мертв, не делает его святым. Его жизнь не стоила многого, если его убеждения шли вразрез со всем, что наше общество пытается искоренить. Не трать ни секунды на то, чтобы думать иначе, Тея. С тобой все будет в порядке, со всеми нами. До тех пор, пока мы будем молчать.
Сдерживаю комментарии, потому что слова Ксавьера не соответствуют его точке зрения. Я точно знаю, что он считает нас лучше, потому что у наших семей есть деньги. Он считает, что высший класс привилегирован, а богатство наших родителей позаботится обо всем в случае, если все превратится в дерьмо. Дело в том, что Ксавьер не скажет этого вслух, чтобы кому-то стало хуже. Но у него есть свое мнение, которое иногда просвечивает сквозь его поведение. Правда, только когда он это позволяет. А это бывает нечасто.
Вместо того чтобы сказать это, я прикусываю нижнюю губу и киваю.
— Пойдем. Может, ты прекратишь эту драку и не дашь своему брату убить меня достаточно быстро, чтобы мы могли что-нибудь придумать.
Он берет меня за руку, и мы идем дальше в квартиру, в которой Ксавьер живет один.
ГЛАВА 19
Тея
Паранойя пронзает мое тело, когда я вижу остальных в гостиной. Уже были моменты, когда до меня доходила серьезность ситуации, но сейчас, когда все они смотрят на меня, все возвращается в десятикратном размере. В комнате воцаряется тишина, когда я сажусь на один из диванов, рядом с Ксавьером.
Глаза Уилла сужаются, так как он почти не замечает пространства между нами и выглядит несколько трезвым.
— Черт возьми, — слышу я бормотание Ксавьера, не сводя глаз с моего брата.
Впервые я должна согласиться с ним, что то, что Уилл знает о нас, не самая лучшая идея. Потому что это именно то, что он думает. Я его сестра, так что в какой-то момент он начнет относиться ко мне так же, как и раньше, но Ксавьеру это будет нелегко. Они были лучшими друзьями, может быть, до сих пор ими остаются, поэтому его предательство, вероятно, ранит сильнее.