Хладнокровный
Шрифт:
— Я согласен. Не только согласен, рад!
— Теперь хватит меня так давить, ослабь хватку и рассказывай дальше. Интересно, будто не про меня. Кино смотрю: «Нравы и обычаи сильных мира сего».
— Хорошо, дальше. Дальше узнал о предстоящем вечере встречи вашего класса и пришёл в этот клуб. Я тогда ещё не знал о том, что в этот день вся моя жизнь выйдет из-под контроля, и я полностью потеряю свою драгоценную свободу, причём, по собственному почину.
Я думал выступить коварным соблазнителем, полагаясь на свои обаяние и харизматичность, но увы! Едва я увидел тебя, ещё со спины, как моментально запал на тебя. Смотрел, как ты танцуешь, и чувствовал, что превращаюсь из
Я получил от тебя отпор, причинивший мне не только физическую боль, но и невыносимое унижение, я был деморализован.
Этого я стерпеть не мог, и передо мной вместо одной старой задачи выросли две новых: ты должна была стать моей, но я хотел отыграться на тебе так, что мало не покажется.
Начал собирать подробные сведения о тебе, искать слабые места, болевые точки. Начиная эти «поиски», я не был готов к тому, что меня ждёт. И когда всё изучил, у меня осталось одно лишь желание. Я вернулся к тому, с чего начал. Только теперь жениться на тебе мечтал я сам. Сложив всё, что имел на тебя и знал о тебе, приплюсовав опыт личного общения с тобой, я понял вдруг, что ты лучшая. Что я искал такую, как ты, и не мог найти. Но за удар по… моему самолюбию ты должна была ответить. И у меня не то что раздвоение личности началось, а её «размножение». Мне нужно было заставить тебя выйти за меня в рекордно короткие сроки, а по-хорошему этого бы сделать не получилось после нашего «знакомства». К тому же, даже если бы я попытался завоевать тебя по-хорошему, не было гарантий, что получится. Потому я совместил свою месть и своё предложение. Отсюда моё странное поведение в отношении тебя. Тимофей был абсолютно прав, когда выговаривал мне у вас дома, и я это понимал. Но я очень надеялся всё искупить и исправить в будущем, когда мы поженимся. Надеюсь, хоть частично исправил. Вот и всё. Филиал теперь полностью мой, отец не имеет к нему отношения. Сейчас скажи мне, кто я есть, Оксана! И сможешь ли ты меня любить после всего этого?
Оксана выпрямилась и обняла его за шею, вглядываясь в его лицо, в каждую черту, в тени, которые от усталости и переживаний появились под его глазами.
— И как тебе самому с собой живётся, многоликий Ян? — с нежностью спросила она.
— Прекрасно сам с собой уживаюсь, — он усмехнулся, но в его глазах было напряжённое ожидание.
Он ждал решения Оксаны.
— Я не буду тебе читать лекции о международном положении и о роли личности в истории, слишком устала. Да ты и сам всё неплохо разобрал и оценил. И знаешь, ты мне нравишься всякий. И хладнокровный, и самоуверенный, и растерянный, и любящий. И даже тот, из клуба, понравился, но оказался излишне груб и напорист. А больше всего ты мне нравишься в роли заботливого мужа и страстного любовника.
— То есть, ты останешься со мной? Не бросишь? Простишь меня? — Ян начал целовать жену.
— Если будешь заботливым мужем и страстным любовником. И если прекратишь шляться по клубам.
— Слушаюсь, командирша! Я просто мечтаю оставаться и дальше твоим заботливым мужем и страстным любовником! А клубы терпеть не могу. Обещаю.
— И если больше не будет никаких тайн от меня.
Сказав это, Оксана почувствовала, как Ян напрягся. Она прищурилась, испытующе глядя на него:
— Что, в точку попала? Есть ещё тайны?
— Есть ещё одна, — глухо сказал Ян.
* * * * * * * * * * * * *
— Погоди, я сейчас сама попробую угадать, — Оксана приложила палец к губам Яна. — Да вот хотя бы из твоего рассказа, самый свежий факт. Ты говоришь, что ты самый молодой из рода Залевских. А как же Пётр? И Петя не похож ни на кого из вашей семьи — ни на тебя, ни на твоих родителей, ни на Эмилию Карловну. Совсем не похож, даже отдалённо, даже неуловимо. А у вас сильные гены, это видно. Пётр не является твоим кровным сыном, да?
Ян кивнул. Он не мог говорить, потому что не говорил об этом ни с кем и никогда.
С нежностью глядя на него, Оксана провела кончиками пальцев по его щеке. Она подозревала нечто подобное, но всё равно Ян удивил её в очередной раз.
Он поймал её руку, поцеловал в ладонь и вздохнул.
— Об этом знают только родители, больше никто. Петя не знает, Майя Фёдоровна тоже не знает. Даже сёстры не знают, они уже жили своей жизнью, когда всё случилось.
— А что именно случилось?
— Семь с половиной лет назад при благотворительном фонде, который основала наша компания, решили открыть бэби-бокс. Пару месяцев он, к счастью, пустовал, но однажды там обнаружили новорождённого мальчика. Его увезли в больницу, а мы с отцом приехали его навестить. Он тогда был без имени, без документов. Тот, кто оставил его в бэби-боксе, не сообщил никакой информации, даже записки не было. Я увидел его… он был совсем маленький, а глаза огромные, синие, будто взрослые. Решил усыновить его, дать имя и фамилию, дать нормальную жизнь. Нельзя помочь всем и сразу, но конкретному человеку можно! А я чувствовал, что это мой человек. Вот прямо как с тобой потом получилось.
Оксана опять обняла его за шею и прижалась изо всех сил.
— Я горжусь тем, что ты мой муж, Ян! Ты удивительный человек! Непостижимый!
— Спасибо, — улыбнулся он. — Я знал, что ты поддержишь меня. Ты не могла быть другой, только такой! А тогда, семь лет назад, родители меня не поддержали. Считали, что желание усыновить Петю, — прихоть с моей стороны. Они пытались отговорить, откровенно давили на меня. Двадцать один год, сам ещё ребёнок, так они говорили. Я ещё учился тогда. Ответственность. Если взял на себя ответственность, потом нельзя всё вернуть назад. Ребёнок — не игрушка. Но я стоял на своём. До десяти месяцев Петя жил в больнице, под наблюдением, в специальной палате. К тому же, не исключался вариант, что объявятся его кровные родители. Как я мечтал, чтобы они не появились! Вот честно говорю! Ведь они предали его, такого маленького и беззащитного! Хватит плакать, Оксана, всё закончилось хорошо.
Оксана тихонько рассмеялась сквозь слёзы.
— Когда Пете исполнилось десять месяцев, я его усыновил и забрал из больницы. Как раз тогда же окончил учёбу. Повезло, нашёл через знакомых мамы хорошую няню, Майю Фёдоровну. Вот и вся тайна. Я уверен в том, что ты не выдашь её никому.
— Не выдам. Даже Тиме. Он начнёт жалеть Петю, а тот почувствует. Петя очень умный мальчик, чуткий.
— У вас же нет секретов друг от друга с Тимофеем? — Ян гладил её по голове.
— Ну так мы же на другой территории теперь!
— Выкрутилась!
— А как вы оказались в моём подъезде? — Оксана уже почти спала, они перебрались в кровать.
— Поехали сразу следом за тобой. Я так подумал, немного подожду, посмотрю, что ты станешь делать. А потом, если ты не одумаешься, всё же мы вскроем твою хлипкую дверь и водворим тебя туда, где полагается быть законопослушной жене, — в дом мужа. А тут этот нарисовался, — голос Яна стал жёстким.
— Тихо, тихо, всё, не сердись, законопослушный муж! Любимый муж. Ты мне жизнь спас. Теперь ты за меня в ответе навечно. Жена — это не игрушка. И не прихоть.