Хлеб насущный
Шрифт:
— Ой, прятать надо!.. Ой, подальше! — приговаривала она, раскачиваясь и потрясая выбившимися из-под платка седыми космами. — Прятать, прятать!..
Она причитывала, как причитают над покойником. Она плакала. От плача она ослабела. И когда
Ребята шли за ним молча. Они оторопело впитывали в себя все, что увидели...
8
Укрытая шубами, бабка лежала в тяжелом забытьи на печке.
Поликарп с домашними сидели за столом. В избе было тихо. Никто не решался прервать неловкого, гнетущего молчания.
Вдруг младший, Колька громко рассмеялся. Поликарп быстро взглянул на него.
Колька вылез из-за стола и, не переставая смеяться, маленький, светлоголовый, весело сказал:
— Бабка вроде буржуя непристрелянного... Дрожит над хлебом!.. Не заработала, а дрожит!..
Колькины слова всколыхнули настороженность в избе. Поликарп с притворною суровостью пригрозил сынишке:
— Я те дам баушку неловкими словами обзывать!.. — Но сам улыбнулся, и, взглянув на печку, тише прибавил:
— Ослабла старушка. Умом ослабла... Годы.
Потом погладил седеющую голову, на мгновенье задумался, легко вздохнул.
— Ладно! — бодро сказал он, отвечая каким-то, невысказанным своим мыслям. — Ладно... Василий, давай еще посчитаем. Куды же мы хлеб-от остатний девать станем?
— Прятать будем! — захохотал средний, Василий.
— Я те попрячу! — подхватил его смех отец. — Ну, — сгоняя смех со своего лица, продолжал он. — Оставалось у нас тридцать два центнера. Куды мы их сбуровим?
Василий сбоку поглядел на отца и нерешительно предложил:
— Нам, отряду бы сколь-нибудь отсыпал бы. Мы бы трубы новые купили или книг...
— Отряду? — переспросил Поликарп. — Ну, что ж. Вали, пиши — отряду два центнера...
— Я, тять, пять напишу...
— Я те напишу пять! Вали три!
Колька залез с грудью на стол и следил за карандашом брата.
— Тять, а, тять! — сунулся он. — А нам сколь?
— Кому это вам? — с веселой свирепостью обернулся к нему Поликарп.
— У нас тоже отряд! — храбро резал Колька. — И нам!..
Поликарп схватился за бока и весело захохотал:
— У, язвенские вы! Да вы этак все мои трудодни растащите! Грабители!..
В избе стало легко и весело. С печки раздавались глухие стоны обезпамятствовавшей бабки...
А с улицы, сквозь заиндевевшие окна, сквозь толстые стены избы просачивались радостные, взмывающие, задорные голоса и разливы гармони...