Хлеб великанов
Шрифт:
— Ты к нему придираешься. Да, да! Не можешь удержаться.
— Если бы он отвечал тем же! Сказал бы что-нибудь, а то сидит тут…
— Такой уж он человек. Ты же не можешь менять людей по своему усмотрению. Не скажу, что парень мне самому нравится, пижон. Пусти такого в бизнес — через две недели банкрот. Но должен сказать, со мной он всегда вежлив. Истинный джентльмен. Когда я в Лондоне наткнулся на него, он пригласил меня на ланч в свой шикарный клуб, а если я там чувствовал
— Ты говоришь как мужчина. Вот Кэри меня бы поняла! Говорю тебе, он мне изменяет, понимаешь? Изменяет!
— Мужчина есть мужчина. — Сидни позвенел монетами, глядя в потолок.
— Но, Сид, ты же никогда…
— Конечно нет, — торопливо сказал Сидни. — Конечно, конечно нет. Майра, пойми, я говорю вообще — вообще.
— Все кончено, — сказала Майра. — Ни одна женщина не выдержит столько, сколько я. Но теперь конец. Я больше не хочу его видеть.
— А-а, — сказал Сидни. Он придвинул стул к столу с таким видом, как будто приступал к деловому разговору. — Тогда меняем курс корабля. Ты решила? Что ты собираешься делать?
— Говорю тебе — я больше не желаю видеть Уолтера!
— Да-да, — терпеливо сказал Сидни. — С этим все ясно. Чего же ты хочешь? Развода?
— О! — Майра отпрянула. — Я не думала…
— Надо поставить вопрос на деловую основу. Я сомневаюсь, что тебе дадут развод. Надо доказать жестокое обращение, а я сомневаюсь, что это тебе удастся.
— Знал бы ты, как я страдаю…
— Конечно. Я не спорю. Но для суда этого недостаточно. Нужно что-то более убедительное. И уже не отступать! Если ты напишешь ему, чтобы он вернулся, я думаю, он вернется, а?
— Я же сказала тебе: не желаю его больше видеть!
— Да-да-да. Все вы, женщины, твердите одно и то же. Мы же смотрим на вещи по-деловому. Думаю, развод не пройдет.
— Я не хочу развода.
— А чего ты хочешь, раздельного проживания?
— Чтобы он жил в Лондоне с этой распутницей? Вместе? А со мной что будет, позвольте спросить?
— Вокруг нас с Кэри полно свободных домов. Будешь жить с мальчиком, я полагаю.
— А Уолтер пускай приводит в дом отвратительных женщин? Нет уж, я не буду ему подыгрывать!
— Но тогда чего же ты хочешь, Майра?
Она опять заплакала.
— Я так несчастна, Сид, так несчастна! Если бы Уолтер был другим!
— Но он такой и другим не будет. Смирись с этим, Майра. Ты замужем за парнем, который немного донжуан, постарайся шире смотреть на вещи. Ты его обожаешь, вот что я тебе скажу. Поцелуй его, помирись. Все мы не без греха. Брать и давать, вот что надо помнить: брать и давать.
Его
— Брак — дело щекотливое, — задумчиво продолжал дядя Сидни. — Женщины для нас слишком хороши, это точно.
Голосом, полным слез, Майра сказала:
— Получается, кто-то один должен прощать и прощать, снова и снова.
— Вот это правильное настроение. Женщины — ангелы, а мужчины — нет, и женщинам приходится с этим мириться. Так было и так будет.
Рыдания Майры стали потише. Она уже представляла себя в роли прощающего ангела.
— Я ли не делала все, что могла, — всхлипнула она. — И хозяйство вела, и матерью была самой преданной.
— Ну конечно, — подтвердил Сидни. — Вон какого парня вырастила! Жаль, что у нас с Кэри нет мальчика. Четыре девочки — это плохо. Но я ей всегда говорил: «Не горюй, в следующий раз получится». На этот раз мы уверены, что будет мальчик.
Майра оживилась.
— А я и не знала. Когда?
— В июне.
— Как Кэри?
— Ноги замучили, опухают. Но у нее уже живот такой. Ба, да здесь этот плутишка! Давно ты здесь, парень?
— Давно! — сказал Вернон. — Когда вы вошли, я уже был здесь.
— Какой ты тихоня, — посетовал Сидни. — Не то что твои кузины. Они такой шум поднимают, кого хочешь из терпения выведут. Что это у тебя?
— Паровоз.
— Нет, не паровоз. Это молочная тележка?
Вернон промолчал.
— Эй, — сказал дядя Сидни, — скажи, это разве не молочная тележка?
— Нет, это паровоз.
— Ни капельки не похож. Это тележка молочника. Смешно, правда? Ты говоришь — паровоз, а я говорю — молочная тележка. Кто прав?
Вернон знал, и потому отвечать не было необходимости.
— Какой серьезный ребенок. — Дядя Сидни повернулся к сестре. — Совсем шуток не понимает. Знаешь ли, мой мальчик, тебя в школе будут дразнить.
— Да? — Вернон не знал, при чем тут это.
— Те мальчики, которые со смехом принимают дразнилки, те и продвинутся в жизни. — Дядя Сидни позвенел монетами, иллюстрируя свою мысль.
Вернон задумчиво смотрел на него.
— О чем ты думаешь?
— Ни о чем.
— Дорогой, ступай со своим паровозом на террасу, — сказала Майра.
Вернон подчинился.
— Интересно, много ли парнишка понял из нашего разговора? — сказал Сидни.
— О, ничего не понял. Он еще мал.
— Не знаю, не знаю. Некоторые дети все так и впитывают — как моя Этель. Но она такая бойкая девица.
— По-моему, Вернон ничего не замечает, — повторила Майра. — В каком-то смысле это просто благословение.