Хмельницкий.
Шрифт:
Богдан вскочил на Стасевого коня. Конь зафыркал, присел на задние ноги, словно брал разгон. А в следующее мгновение заплясал на месте, будто примеривался, с какой ноги пускаться вскачь.
— Убегаю, чтобы крепла наша дружба. Лучше бы нам не встречаться в бою! — крикнул Богдан, поворачивая коня в лес. Он не услышал, как Карпо провожал его друга и ратного соперника.
26
Коронный гетман вынужден был отложить поездку в Краков на традиционные рождественские праздники. Не до праздников было ему. Голова раскалывалась от дум, душу
Так доложил Потоцкому нарочный, доставивший Матулинского. Гетман пожалел, что именно сейчас нет рядом с ним полковника Скшетуского. Он бы занялся этим нудным делом.
— Если жолнер королевского войска изменяет присяге, он заслуживает смертной казни. Известно об этом пану жолнеру? — спросил коронный гетман, пристально глядя в глаза Матулинского.
— Известно, что это самое справедливое наказание изменнику, ваша милость пан коронный гетман, — спокойно ответил Матулинский. — Но я ведь не изменял, когда по приказу вашей милости сопровождал полковника Хмельницкого…
— По моему приказу? — удивился гетман.
— А как же, ваша милость… Пан Радзиевский приказал: глаз не спускать с него, так велел его милость коронный гетман. Так и действовали мы, покуда…
— Почему же пан жолнер оказался у какого-то Дорошенко… или Карпа?
— Потому, что не так-то легко нам, жолнерам, вырваться из их когтей. У каждого из них огнестрельное оружие, добытое у французов или немцев. Должен был обдуманно поступать, ища путей к возвращению. Вот и попал к черкасским полковникам. Думал, что они защитят меня, а получилось…
— Хорошо пан рассказывает, но пусть это проверяют сами черкасские полковники, — прервал Потоцкий оправдывавшегося жолнера. — Верните жолнера к полковнику Илляшу, пускай он своим судом допрашивает и судит его. Или… — вдруг он вспомнил свой разговор с полковником Скшетуским. — Разыскать полковника Скшетуского и передать ему этого жолнера. Пусть он разберется и накажет…
— Полковник Скшетуский выехал из Бара, ваша милость, — доложили гетману джуры.
Но гетман махнул рукой, — мол, приказ отдан.
Старшина из отряда гетмана лишь руками развел. Где теперь найдешь полковника Скшетуского, коль он так поспешно выехал из Бара. Очевидно, он по кратчайшей дороге через Умань направился в Чигирин. Возможно, он и не остановится в Умани, — полковник не любит вслепую нарываться на опасность.
Пришлось отправить Матулинского в сопровождении жолнеров по кратчайшей дороге в Умань. Жолнеры торопились, уже приближался вечер. Старшего гусара, возглавлявшего отряд из пожилых жолнеров, беспокоила и трудная зимняя дорога, да и сам опасный заключенный.
— Тебе, пан Лукаш, лучше было бы умереть, чем тащиться по такому бездорожью неизвестно куда, — сказал гусар, подъехав к возу, на котором везли Матулинского.
— Умереть,
— О детях уж лучше бы и не вспоминал, пан жолнер, — будь проклята такая наша жизнь. Зарубим тебя где-нибудь в лесу — кто станет проверять нас? Каждый изменник пытается бежать.
Вначале Матулинскому показалось, что гусар шутит. Четыре жолнера, ехавших впереди, не прислушивались к разговору, не оглядывались на воз, зная, что их старшой бдительно следит за арестованным. Матулинский встревожился, подумав о том, что от этого кровожадного изверга всего можно ожидать…
— Что это, в честь праздника шутит старшой? — спросил Матулинский, пытаясь найти ключ к душе гусара.
— Мне не до шуток! Вон, пальцы примерзают к оружию. Где-то у черта на куличках эти Лубны?.. — в словах гусара звучала угрожающая решимость.
— Хотя бы в костел сводили, чтобы перед смертью очистить душу покаянием. Что я вам худого сделал, братья жолнеры, что пан гусар на мою жизнь посягает? Я тоже был таким же подневольным слугой, как и вы, но не убивал невинных…
— Ты не раздражай меня своим жолнерством! Поймался на измене, вот и помирай, а не разглагольствуй… — Старший гусар выхватил саблю из ножен.
Колонна уже давно двигалась по лесу. Жолнеры, ехавшие впереди, увидев, что воз остановился, тоже придержали, коней.
— Погоди, пан гусар, куда торопиться, вон уже следы видны. Может, скоро нагоним пана Скшетуского и сдадим ему арестованного. Может, у человека и в самом деле есть детки… — Конные жолнеры окружили воз, на котором лежал арестованный, взялись за рукоятки сабель. Они стояли молчаливые, мрачные и загадочные.
Гусар испуганно оглянулся. Опустил карабелю, вложил ее в ножны.
— Смотри, поверили!.. Гусары любят пошутить… — захохотал он слишком громко, так что эхо разнеслось по лесу.
— Поверили или нет, пан старшой, а полковнику Скшетускому я обязан доложить о вашем своеволии. Не так ли, панове жовнежи? — обратился ко всем коренастый жолнер.
— Или же давай, пан гусар, отпустим его, пусть прячется в кустах от волков. Скажем, сбежал, и делу конец, — посоветовал другой жолнер.
На дороге они увидели следы сначала одного, а дальше целой группы всадников. Возможно, они хотят нагнать полковника Скшетуского или кого-нибудь другого… Жолнеры переглянулись между собой, посмотрели на старшого гусара. Однако не остановились, когда выехали на утоптанную отрядом дорогу.
— Что теперь скажет пан старшой? — обратились жолнеры к гусару.
— Очевидно, пан Скшетуский то же самое сделает с ним…
И не закончил свою мысль. Кто-то в это время из лесной чащи крикнул:
— Мир или война, панове жолнеры?!
— Какая там война, панове казаки! Несем королевскую службу, — вынужден был ответить гусар.
— Службу? Гонцы какие-нибудь или… Да, вижу, связанного человека везете. Кто этот несчастный?
Жолнеры окружили воз, чтобы закрыть лежавшего на нем Матулинского. Им не хотелось показывать его казакам… Но Матулинский понял, что ему нечего прятаться от казаков.