Хмельное зелье

Я знаю, что всё проходит,

Наступит опять рассвет!

Ведь я оптимистка вроде,

А может, уже и нет…

Ирина Самарина

– Васька!!! Приехала!!! Ура!!! – закричала подруга Танька, увидев мою машину, подъезжающую ко двору бабушкиного дома тихим ходом.

– Вась, ты с вещами? Что случилось? С отцом поссорилась или на отдых на лето сюда завернула?

– Танька, я завернула сюда, чтобы пожить на свежем воздухе рядом с моей чумовой подругой, а то мне в городе тебя очень не хватает.

– Василиса, не поверишь, но мне без тебя здесь тоже плохо, – всплакнула Танька и повисла у меня на шее, так как я к тому времени уже вышла из машины и направилась открывать ворота.

– Тань, не разводи мокроту, дай я заеду, и ты мне поможешь выгрузить вещи и продукты.

Только я поставила машину в сарай, и мы стали выгружать вещи, появился наш сосед Демьяныч.

– Василиса! Никак на постоянное местожительство приехала?

– Здравствуй, Демьяныч! А ты что, не рад?

– Да как не рад, конечно рад. Может, около вас, молодых, и я помолодею.

– Да ты, Демьяныч, и так не старый,

– Вот за что я тебя, Васька, люблю, так за твой оптимизм. – сказал Демьяныч и направился домой. – Устраивайся, пойду, не буду вам мешать.

Небольшая деревушка находилась далеко от цивилизации, среди берёз, осин и сосен. За деревней – широкая речка, в которой прозрачная вода с весёлым журчанием бежит по камешкам, усеивающим берега и дно, призывая в жаркий день в свои прохладные объятия. Речка довольно широкая, а весной выходит из берегов и разливается во все стороны по лугам. Эта крохотная деревушка как островок в необитаемом пространстве на много километров вокруг. В деревне десятка три домов, и живут в них в основном старики, а молодёжь давно уехала в город. Тут есть почта, медпункт, полицейский участок и маленький магазинчик, в котором хозяйничает деревенская молодая женщина Зина, когда-то проворонившая своё счастье: она так и не вышла замуж, живёт теперь с родителями. Моя избушка создаёт впечатление добротного небольшого деревенского дома на краю деревни с просторным двором, в котором сооружён из досок большой сарай, его я использую как гараж, там хранятся садовые инструменты, а ещё – поленница дров, что купил и привёз мне папа. Туда я и загнала свою маленькую машину, когда приехала сюда на лето. Меня зовут Василиса, а если точнее, Василиса Сергеевна Совенкова. Все знакомые зовут меня Васькой, я уже привыкла и не злюсь на родителей, что дали мне такое имя. Когда я родилась, была мода на старинные имена, и мои родители назвали меня Василисой. Они давно развелись и живут отдельно. Я живу с папой и Дарьей. Дарья – гражданская жена папы, она ко мне хорошо относится, и папа доволен, что встретил такую хорошую женщину, она всего на десять лет старше нас с Танькой. Дарья спокойная как удав, её, кажется, невозможно вывести из себя. Она очень чистоплотна и кулинарка от бога, а ещё она, говорят, хороший юрист. Для меня иногда бывает «жилеткой», если у меня что-то случается и надо с кем-то поговорить. Мама, уезжая в другой город, куда её пригласили на хорошую работу, звала меня с собой, но мне не захотелось уезжать из города, где я родилась, и я осталась жить с папой. Папа занимается строительным бизнесом, и дело его процветает. Мама мне иногда звонит и делится своими успехами, не забывая справиться о моих делах. Я окончила художественное училище и считаю себя свободным художником, иногда выставляю свои картины на продажу на всяких ярмарках. Мама возвращаться к нам с папой не собирается, жизнью вроде довольна. Мне, конечно, тяжело разрываться между родителями, но осуждать их я не вправе и поэтому смирилась с таким положением дел. Зато во всём этом есть и плюс, потому что мне высылают деньги и мама, и папа. Мне их вполне здесь хватает: я приехала в деревню весной и, глядя на свою подругу, успела в огороде посадить кое-какие овощи. Покупаю только хлеб, молоко и сахар, ну, иногда ещё, если захочется, что-нибудь вкусненькое, когда Зина в свой магазин завезёт. В этой деревеньке жила моя бабушка, а когда её не стало, мы решили её дом не продавать, а оставили под дачу. С некоторых пор мне захотелось вдруг пожить в нашем деревенском доме. Когда к нам перебралась жить Дарья, я, чтобы им с папой не мешать, переехала сюда. Мне здесь всегда нравилось, и я часто гостила у бабушки при её жизни, иногда проводила с ней всё лето. Здесь у меня живёт подруга Танька Зачумлённая. Да… вот такая фамилия. В школе все её звали Чума. Характерец её похож на фамилию. Она тоже живёт одна, но, в отличие от меня, у неё родителей нет. Я как-то спросила:

– Тань, а ты почему не уехала в город жить?

– А кто меня там ждёт? – грустно сказала она.

– Так ты бы продала дом, купила в городе какое-нибудь жильё, устроилась на работу, может, замуж бы вышла.

– Васька! Шутишь? Кто в этой глухомани купит мою развалюху?

– Не такая уж и развалюха. Может, под дачу бы кто купил, надо было в городе развесить объявления.

– За те деньги, которые я получу за свой дом, в городе смогу купить только собачью будку.

– Так тебе тут даже замуж не за кого выйти.

– А сама-то сюда зачем приехала? Или ты замуж не собираешься?

– Замуж пока не собираюсь, а сюда приехала, чтобы тебе скучно не было.

– Ага! Я так и поняла.

– Танька, нам замуж рано, а защита у нас есть, вон, Демьяныч.

Конечно, нам хотелось иногда сходить в клуб потусить, но в деревне ничего такого нет, приходится обходиться обществом Демьяныча. А ещё у нас в деревне есть участковый, молодой парень, наш деревенский, съездил в город, отучился в школе милиции и приехал сюда работать, поближе к своим родителям. Иногда он заходит нас навестить да поболтать, а то ему со стариками скучно, невест в деревне нет, а в городе поискать, так вряд ли кто сюда поедет. Летом тут ещё куда ни шло, а зимой вообще тоска, снегом как заметёт, так неделю никуда не пройти, пока старый тракторишка не прочистит дорогу. Зимой продуктами закупаемся впрок, чтобы переждать метели да вьюги, не ползая по сугробам, и живём мы с Танькой вместе, чтобы дрова не тратить на два дома, иногда, правда, протапливаем её дом, чтобы он совсем не промёрз. Нам скучно здесь не бывает, потому что работает телевизор и телефон. Я могу в любое время позвонить папе и поговорить, иногда он сам мне звонит и интересуется, как мы тут, не замёрзли, случайно, и есть ли у нас продукты. Я пишу картины, Танька вышивает или смотрит телевизор, иногда книжки читает, которых я из города навезла целую полку, но это в свободное от работы время, она работает на почте. Летом мы с Танькой иногда уделяем время огороду, а вечерами собираемся у меня поболтать, а если я пишу очередной свой шедевр, стоя у полотна и заляпанная вся красками, Татьяна наблюдает за моей работой или что-нибудь вяжет. И вот я, поскучав в городе без подруги, надумала поехать на лето к ней в деревню. Скоро мой день рождения. Мы с Танькой договорились его отметить, а денег у нас было мало. Тогда решили поставить бражку, а если у нас получится, то сделать из неё самогон и пригласить нашего соседа Демьяныча для компании, чтобы было веселее. Мы пошли в магазин к Зинке, который был единственным в деревне. Магазин – это громко сказано, но, во всяком случае, там всегда можно купить всё самое необходимое. Зинка взвесила нам сахар, достала с полки дрожжи, и мы отправились ставить бражку. Как её делать мы не знали толком, поэтому, сильно не задумываясь, взяли у Демьяныча флягу, налили туда воды, высыпали сахар, бросили килограмм дрожжей, всё перемешали и поставили к печке, в тёплое место. Танька прибегала ко мне каждое утро, и мы заглядывали во флягу, чтобы убедиться, что у нас всё получилось и наша бражка бродит. Через несколько дней, ночью, я проснулась от какого-то шипения, а потом пошёл тёплый дождик. Я лежала, облизывала сладкие губы и думала: «Странно, дождик идёт, какой он тёплый и сладкий. Откуда в моём доме дождик?» И вдруг до меня дошло, я открыла глаза и увидела, что из моей фляги с шипением вырывается наша с Танькой бражка. Я подскочила, схватила полотенце и накинула его на флягу. Бражка стала стекать по полотенцу на пол, как её остановить, я не знала, сидела и ждала, когда она сама перестанет фонтанировать.

Забравшись с ногами на кровать, наблюдала, как на полу разрастается лужа, а бражка всё лезет и лезет из фляги. Когда она утихомирилась, я сняла с фляги полотенце и увидела, что в крышке фляги появилось несколько дыр, видимо, проржавевшие места не выдержали давления и из них бражка вырвалась наружу. Полотенце я выбросила в стирку, потом очень долго отмывала всю комнату от сладкого. Пол пришлось мыть несколько раз, потому что ходить по нему нельзя было, ноги прилипали к нему. Постель тоже вся была в бражке, и с потолка свисали капли этого сладкого пойла. Танька целый день была занята на огороде и пришла ко мне только вечером, заглянула во флягу и ахнула, там осталось нашей бражки треть фляги, остальное вылилось на пол.

Мы стояли и грустно смотрели на остатки бражки, играющие пузырьками газа. Сделали вывод, что нам на самогон всё равно этого мало и решили попробовать, что у нас получилось. Зачерпнули ковшик мутного пойла, налили по стакану и выпили. Оно оказалось сладким и газированным, как напиток, нам понравилось. Мы собрали на стол нехитрую закуску, пошли и зачерпнули ещё ковшик бражки. Быстренько его усидели и принесли ещё. Потом ещё много раз ходили за бражкой, а затем я слегка придремнула, а когда открыла глаза, Таньки за столом не было, и я решила пойти её искать. Попробовала встать, но ноги отказались меня держать. Я оперлась о стол руками и попыталась подняться, уже почти получилось, но тут рука у меня подломилась, и я рухнула лицом в салат. Кое-как поднялась, смахнула салат с лица, вытерла руку о джинсы и ухватилась ею за спинку стула. Только отпустила вторую руку, как тут же рухнула вместе со стулом на пол, силы меня покинули, и я прилегла немного передохнуть. Отдохнув, сделала попытку продолжить поиски. Попробовала встать, у меня получилось подняться только на четвереньки. Я подползла к двери, схватилась за косяк и начала подниматься медленно, но верно. Приняв вертикальное положение и протерев глаза от майонеза, стекавшего с волос, я по стеночке стала продвигаться к выходу. Когда перешагнула порог, оказавшись на крылечке, остановилась, чтобы отдохнуть от долгого и тяжёлого путешествия, вдоль стеночки опустилась на пол и, устроившись поудобнее, прикрыла глаза. Встать я уже больше не смогла. Очнувшись через какое-то время, я обнаружила себя на крыльце и продолжила путь на четвереньках. Преодолев три ступеньки, я забыла, что их четыре, и покатилась кубарем вниз, крепко приложилась лицом к земле, полежала, пришла в себя и, вспомнив, что ищу Таньку, кряхтя поднялась на четвереньки и, медленно переставляя руки и ноги поочерёдно и раскачиваясь, пошла её искать в том направлении, в каком встала. В темноте я не видела, куда иду, ну да, на четвереньках, но я ведь передвигаюсь, значит, иду. И вдруг моя голова уткнулась во что-то мягкое, я подняла её и в ужасе ахнула, а потом заорала:

– А-а-а-а!!!

Мой крик в тишине ночи разлетелся далеко по окрестностям. Меня била мелкая дрожь, зубы стучали, а глаза выкатились от страха и пытались рассмотреть, что это такое передо мной – большое и лохматое. Я уже мысленно прощалась с жизнью, когда услышала:

– Ты чего кричишь?

– А вы кто? – прекратив орать, спросила я.

– Твой сосед, Демьяныч.

Тут я обрадовалась, что передо мной мой сосед, и радостно пропела:

– Демья-я-я-ны-ыч! Как хорошо, что я тебя встретила.

– Да нет, это я тебя встретил, а ты как сюда добралась?

– Так видишь, своим ходом, – махнула я рукой, с силой оторвав ее от земли.

– Вижу, давай-ка я тебе помогу.

Демьяныч взял меня за руку, помог подняться и повёл куда-то. Я уже не обращала внимания на окружающее, просто переставляла ноги и полностью положилась на Демьяныча. Утром спросонья я не поняла, где нахожусь, и закричала, скорее испуганно пискнула, не соображая, где я и как сюда попала. Первое, что выдал мне мой просыпающийся мозг, так это то, что я лежу в чужой кровати. В полубессознательном состоянии я поднялась и, пошатываясь, пошла к выходу. По пути мне попалось зеркало, я глянула в него и отшатнулась в ужасе. Из зеркала на меня смотрело чудище со спутанными волосами, в майонезе и с ободранной щекой с засохшей землёй. Сон как рукой сняло, я вгляделась в отражение и, убедившись, что это всё-таки я, пошла дальше. Добралась до умывальника, сполоснула лицо, вытерла его какой-то тряпочкой, попавшейся под руку, потом глянула на неё, это был мужской носок. Я бросила его и вышла из избы. Во дворе увидела своего соседа на лавочке, подошла к нему и тяжело опустилась рядом с Демьянычем, боясь промахнуться мимо лавочки.

– Демьяныч! Я как у тебя оказалась?

– Приползла, я только помог добраться до кровати.

– А зачем я к тебе ползла – ты не знаешь?

– Не знаю. Ты мне не сказала. Ты просто ползла к моему дому, может, ты хотела попасть в другое место, но у тебя это не получилось. А какой праздник ты вчера так отметила?

– Вроде никакого праздника не было. – сказала я в раздумье, а потом, вспомнив, добавила:

– Мы с Танькой решили попробовать, какая у нас получилась бражка, сначала было вкусно, а потом не помню, и Танька потерялась, я, наверное, пошла её искать. Спасибо тебе, Демьяныч, за приют, пойду я, мне Таньку найти надо. Куда делась, лахудра?