Хо Ши Мин

Кобелев Евгений Васильевич

Верные принципу завоевателей «разделяй и властвуй», колонизаторы расчленили завоеванную страну на три зоны, каждая из которых получила разный статус. Юг Вьетнама стал французской колонией под названием Кохинхина (по-вьетнамски — Намбо или Намки), Северный и Центральный Вьетнам, названные соответственно Тонкин и Аннам (по-вьетнамски — Бакбо и Чунгбо или Бакки и Чунгки), получили статус протекторатов. Формально там были сохранены вьетнамская администрация и даже власть императора. Фактически же всеми делами и в колонии и в протекторатах управляли французы: в Кохинхине — губернатор, в Тонкине и Аннаме — верховные резиденты.

Однако пришельцам с Запада — тэям, как называли их вьетнамцы, не скоро удалось полностью подчинить себе завоеванную страну.

В тростниковых долинах Юга, в глухих джунглях Севера, в горных отрогах Центрального плато продолжали действовать многочисленные партизанские отряды. В 1885 году 12-летний император Хам Нги, год назад возведенный на престол, бежал вместе со своим регентом из столичной резиденции в горный район, где была заранее создана укрепленная база, и обратился оттуда с воззванием к населению подниматься с оружием в руках против чужеземных пришельцев. Начавшееся освободительное движение, которое возглавили представители феодальной интеллигенции, получило в истории Вьетнама название «кан выонг» — «верность монархии». Только к концу 90-х годов французским колониальным войскам удалось вначале захватить в плен мятежного императора, а затем подавить основные очаги движения «кан выонг».

Между тем ни пленение Хам Нги, ни возведение на престол его брата Донг Кханя, присягнувшего на верность завоевателям, не положили конец вооруженному сопротивлению вьетнамцев, которое продолжалось еще без малого два десятка лет. В районах Центрального Вьетнама борьбу продолжали представители феодальной интеллигенции, объединившиеся вокруг «первого ученого» провинции Хатинь Фан Динь Фунга. В Северном Вьетнаме не давала покоя колонизаторам партизанская, армия народного полководца крестьянина-бедняка Хоанг Хоа Тхама, который пал от руки предателя в 1913 году, а его основные силы были разгромлены только к началу 20-х годов. В народе распространялись, переходя из уст в уста, поэмы и песни, в которых воспевались легендарные подвиги партизанских вождей и их соратников.

Но это были последние отголоски затихающей бури. И, воспевая беззаветную доблесть самых непреклонных из патриотов, устные сказания в то же время горько скорбели об утраченной свободе родной отчизны, в них слышалась тоска по безвозвратно ушедшему светлому прошлому. На порог XX века Великая страна Юга вступила закованной в кандалы рабства.

Но она не смирилась, она ждала своего часа, ждала появления новых героев, которые могли бы поднять выпавшее из рук патриотов уходящего века знамя национального освобождения. И если до славного часа победы было еще очень и очень далеко, то провозвестники ее уже рождались во вьетнамских городах и селах, они узнавали от отцов и старших братьев о героическом прошлом и горьком настоящем своей родины, и сердца их наполнялись ненавистью к чужеземным поработителям.

С ДУМОЙ О СВОБОДЕ

В деревушке лесной, где лишь Несколько мау худосочной земли, Не хватает бататов и маниоки, Чтобы люди досыта есть могли. Исхудавших лиц угластые скулы. Тщедушные собаки. Тощие куры. А вокруг — тысячи таких же деревень, Молчаливая жизнь, бедная, забитая, Словно сама же собою забытая. Те Лан Вьен [2]

2

Приводимые в книге стихи вьетнамских и других зарубежных поэтов даются в переводах П. Антокольского, А. Ахматовой, М. Вершинина, К. Долматовского, Р. Казаковой, В. Карпова, М. Матусовского, А. Ревича, В. Сергеева, Б. Слуцкого, М. Ткачева, А. Эфрон, а также автора.

1

—

«На коленях осмеливаюсь просить Ваше величество простить своей верной армии ошибку, которую она совершила, не находясь возле Вашего величества, чтобы защитить Вас от предателей и врагов. По стечению злосчастных обстоятельств, от которых страдает наша родина, Небу было угодно, чтобы в столь ужасный момент самые преданные слуги императора оказались в отдалении от него» — так писал сыну Неба — императору Хам Нги — его верный регент Тон Тхат Дам, услышав страшную весть о том, что юного монарха предали и он схвачен жестокими пришельцами — тэями. Дам не мог вынести позора потери родины и трона и покончил с собой. Перед смертью он добился от находившихся при нем мандаринов и ученых обещания никогда не служить завоевателям.

А императора вместе с его свитой под стражей привезли в Хюэ и, заковав в кандалы, отправили в далекую западную страну Францию, откуда пришли тэи. Ему было тогда всего семнадцать лет, но его полное достоинства и самообладания поведение поразило даже врагов. Он не склонил головы перед своими мучителями, смело глядел им прямо в глаза. Так, с гордо поднятой головой и бесконечной печалью во взоре, он и покинул родную землю.

Рассказчик, пожилой мужчина с остроконечной бородкой, поправил чадящий фитилек коптилки и глянул на своего двенадцатилетнего сына, который безмолвно слушал его, широко раскрыв глаза. С двумя забавными пучками волос на бритой голове — таков местный обычай, — в черной домотканой курточке с застежкой на боку, мальчик, которого звали Нгуен Тат Тхань, едва сдерживал рыдания, по худым его щекам катились слезы.

— Отец, а где же были наши герои, почему тэи так легко победили нас?

— Нет, сынок, чтобы покорить нашу страну, тэям понадобилось почти тридцать лет. Да и сейчас костер сопротивления еще не затух.

Нгуен Тат Тхань любил вечерние беседы в родном доме, когда за окном темным-темно, как бывает только в тропиках, а в комнате горит коптилка, и можно слушать бесконечные рассказы отца о далеких и близких временах. Его отец Нгуен Шинь Шак слыл самым ученым человеком в деревне. Он получил классическое конфуцианское образование, знает наизусть «Четверокнижие» и «Пятикнижие» — канонические книги древнего конфуцианского учения. Недавно он ездил в столицу на конкурсные экзамены и вернулся оттуда с «веткой коричного дерева в руках» — так в старину говорили о тех, кто успешно выдерживал крайне строгий отбор соискателей высших монарших почестей. Книжнику из деревни Кимлиен указом императора было присвоено звание фобанга — вторая по значению ученая степень.

Это событие многое изменило в семье Тханя. В старом Вьетнаме у человека, как правило, было несколько имен. Первое, или молочное, имя ребенок получал при рождении, и оно сохранялось за ним до школьного возраста. Когда же ребенок поступал в школу, глава семьи давал ему официальное, или «книжное», имя. При рождении Тханя нарекли Нгуен Шинь Кунгом. Добившись успеха на конкурсных экзаменах, Нгуен Шинь Шак по возвращении домой первым делом дал новое имя младшему своему сыну, который уже достиг школьного возраста. Он назвал его именем, которое отвечало переживаемому им в те минуты победному чувству: Нгуен Тат Тхань, что можно перевести как Нгуен-Триумфатор.

В колониально-феодальном Вьетнаме звание фобанга автоматически давало право занять важный чиновничий пост в центральном административном аппарате. Сразу же после завершения конкурсных экзаменов Нгуен Шинь Шаку предложили хорошую должность в императорской столице. Однако отец Тханя отказался от лестного предложения. Патриотически настроенные юноши в округе не раз вспоминали его слова, ставшие крылатыми, которыми он объяснил друзьям свой отказ от должности: «Чиновники — это рабы среди рабов и даже в еще большей степени рабы».